Одноэтажная Америка (1935-1936)
Часть 10
Рэкет
Ракет - самая верная и доходная профессия, если ее можно назвать профессией.
Нет почти ни одного вида человеческой деятельности, которого бы не коснулся
ракет. В магазин входят широкоплечие молодые люди в светлых шляпах и просят,
чтобы торговец аккуратно, каждый месяц, платил бы им, молодым людям в
светлых шляпах, дань. Тогда они постараются уменьшить налог, который
торговец уплачивает государству. Если торговец не соглашается, молодые люди
вынимают ручные пулеметы ("машин-ган") и принимаются стрелять в прилавок.
Тогда торговец соглашается. Это - ракет. читать дальшеПотом приходят другие молодые люди
и вежливо просят, чтобы торговец платил им дань за то, что они избавят его
от первых молодых людей. И тоже стреляют в прилавок. Это тоже ракет.
Работники желтых профсоюзов получают от фабрикантов деньги за срыв
забастовки. У рабочих они же получают деньги за то, что устраивают их на
работу. И это ракет. Артисты платят десять процентов своего заработка
каким-то агентам по найму рабочей силы даже тогда, когда достают работу
сами. И это ракет. Доктор по внутренним болезням посылает больного печенью к
зубному врачу для консультации и получает от него сорок процентов гонорара.
Тоже - ракет.
А бывает так. Это рассказал нам один чикагский доктор.
- Незадолго до выборов в конгресс штата Иллинойс, - сказал доктор, - ко
мне домой пришел человек, которого я никогда в жизни не видел. Это был
"политишен" из республиканской партии. "Политишен" - делец, человек,
профессией которого является низкая политика. Политика - для него заработок.
… "Гуд монинг, док! - сказал мне этот
человек. - Здравствуйте, доктор! За кого вы думаете голосовать?"
… я скромно сказал, что буду голосовать за того кандидата, который мне больше
понравится. "Хорошо, - сказал "политишен". - У вас, кажется, есть дочь и она
уже четыре года дожидается места учительницы?" Я ответил, что есть и
дожидается. "Так вот, - сказал мой непрошеный гость, - если вы будете
голосовать за нашего кандидата, мы постараемся устроить вашу дочь на работу.
При этом мы ничего твердо вам не обещаем. Но если вы будете голосовать за
нашего противника, то тут уж я могу сказать твердо: никогда ваша дочь не
получит работу, никогда она не будет учительницей". На этом разговор
закончился. "До свиданья, доктор! - сказал он на прощанье. - В день выборов
я за вами заеду". Ну, конечно, я очень сердился, даже страдал, возмущался
этим бесстыдством. Но в день выборов он действительно заехал за мной на
автомобиле. Опять в дверь моего дома просунулась его толстая сигара. "Гуд
монинг, док! - сказал он. - Могу вас подвезти к избирательному пункту". И,
вы знаете, я с ним поехал. Я подумал, что в конце концов не все ли равно,
кто будет избран - демократ или республиканец. А дочь, может быть, получит
работу. Я еще никому не рассказывал об этом, кроме вас, - было стыдно. Но
вот такой политической жизнью живу не я один. Всюду ракет, всюду оказывается
принуждение в той или иной форме, и если хочешь быть по-настоящему честным,
то надо стать коммунистом. Но для этого сейчас нужно все принести в жертву.
Мне это трудно".
…
В Чикаго был мэр,
по фамилии Чермак. Он вышел из рабочих, побывал в профсоюзных вождях и
пользовался большой популярностью. Он даже дружил с нынешним президентом
Рузвельтом, Они даже называли друг друга первым именем, так сказать на "ты":
он Рузвельта - Фрэнк, а Рузвельт его - Тонни. Рабочие говорили о нем: "Тонни
- наш рабочий человек. Уж этот не подведет". Газеты писали о трогательной
дружбе президента с простым рабочим (видите, дети, чего может достичь в
Америке человек своими мозолистыми руками!). Года два или три тому назад
Чермака убили. После него осталось три миллиона долларов и пятьдесят тайных
публичных домов, которые, оказывается, содержал расторопный Тонни. Итак -
мэром Чикаго некоторое время был ракетир.
***
«Американская демократия»
У одной американки были семнадцатилетняя дочь и взрослый сын. Однажды
девушка не вернулась домой. Ее не было всю ночь. На другой день она тоже не
явилась. Девочка исчезла. Ее искала полиция и не нашла. Мать считала свою
дочь погибшей. Прошел год. И вот, как-то приятель ее сына сообщил ему
страшную новость. Он видел девушку, которую считали погибшей, в тайном
публичном доме. (Официально считается, что в Америке нет проституции. На
самом деле там есть множество тайных публичных домов.) Брат сейчас же под
видом клиента отправился в притон. Там он действительно увидел свою сестру.
Он узнал ее с трудом, так ужасно изменилась молодая девушка. То, что она ему
рассказала, было еще ужаснее. Ее похитили и продали. …
… Мать обратилась в полицию, - из этого
ничего не вышло. За спиной бандитов стояли какие-то неизвестные, но
необыкновенно сильные люди. Мать обратилась в суд. Адвокат бандитов доказал,
что девушка является старой проституткой и что угрозу для общества
представляет именно она, а не похитившая ее шайка. Верховный суд штата тоже
решил дело в пользу бандитов. Не помогла матери и поездка в Вашингтон.
Вашингтон просто не имеет власти над судом штата. Вот и все. Девушка
осталась в публичном доме.
Это произошло в стране, где декларирована свобода слова. Матери девушки
была предоставлена свобода не только говорить, но и кричать. Она кричала, но
ее никто не услышал.
Это произошло в стране, где декларирована свобода печати. Но ни одна
газета ничего не написала об этом деле. …
… Это произошло в стране, где декларирована неприкосновенность личности.
Но бедная личность сидела в публичном доме, и никакие силы не могли ее
вызволить.
…
Что может быть радостней свободных выборов в демократической стране,
граждане которой по конституции обеспечены всеми правами на "свободу и
стремление к счастью"? Принарядившиеся избиратели идут к урнам и нежно
опускают в них бюллетени с фамилиями любимых кандидатов.
А на деле происходит то, о чем рассказывал нам чикагский доктор:
приходит ракетир-политишен и шантажом или угрозами заставляет голосовать
хорошего человека за какого-то жулика.
Итак, право на свободу и на стремление к счастью имеется несомненно, но
возможность осуществления этого права чрезвычайно сомнительна. В слишком
опасном соседстве с денежными подвалами Уоллстрита находится это право.
Зато внешние формы демократии соблюдаются американцами с необыкновенной
щепетильностью. И это, надо сказать правду, производит впечатление.
…
Генри Форд по положению своему в американском обществе - фигура почти
недосягаемая. И вот однажды он вошел в одно из помещений своего завода, где
находилось несколько инженеров, пожал всем руки и стал говорить о деле,
из-за которого пришел. Во время разговора у старого Генри был очень
обеспокоенный вид. Его мучила какая-то мысль. Несколько раз он
останавливался на полуслове, явно пытаясь что-то вспомнить. Наконец он
извинился перед собеседниками, прервал разговор и подошел к молоденькому
инженеру, который сидел, забившись в далекий угол комнаты.
- Я очень сожалею, мистер Смит, - сказал мистер Форд, - но я, кажется,
забыл с вами поздороваться.
Лишнее рукопожатие не ляжет тяжелым бременем на баланс фордовских
автомобильных заводов, а впечатление - громадное. Этого молоденького
инженера Форд никогда не пригласит к себе домой в гости, но на работе они
равны, они вместе делают автомобили. Многих старых рабочих своего завода
Форд знает и называет по имени: "Хелло, Майк!", или: "Хелло, Джон!" А Майк
или Джон тоже обращаются к нему - "Хелло Генри!" Здесь они как бы равны, они
вместе делают автомобили. Продавать автомобили будет уже один старый Генри.
А старый Майк или старый Джон сработаются и будут выброшены на улицу, как
выбрасывается сработавшийся подшипник.
***
Средний американец
По всей вероятности, американец - хороший патриот. И если его спросить, он
искренне скажет, что любит свою страну, но при этом выяснится, что он не
любит Моргана, не знает и не хочет знать фамилии людей, спроектировавших
висячие мосты в Сан-Франциско, не интересуется тем, почему в Америке с
каждым годом усиливается засуха, кто и зачем построил Боулдер-дам, почему в
Южных штатах линчуют негров и почему он должен есть охлажденное мясо. Он
скажет, что любит свою страну. Но ему глубоко безразличны вопросы сельского
хозяйства, так как он не сельский хозяин, промышленности, так как он не
промышленник, финансов, так как он не финансист, искусства, так как он не
артист, и военные вопросы, так как он не военный. Он - трудящийся человек,
получает свои тридцать долларов в неделю и плевать хотел на Вашингтон с его
законами, на Чикаго с его бандитами и на Нью-Йорк с его Уолл-стритом. От
своей страны он просит только одного - оставить его в покое и не мешать ему
слушать радио и ходить в кино. Вот когда он сделается безработным, тогда -
другое дело. Тогда он будет обо всем этом думать.
…
Средний американец терпеть не может отвлеченных разговоров и не
касается далеких от него тем. Его интересует только то, что непосредственно
связано с его - домом, автомобилем или ближайшими соседями. Жизнью страны он
интересуется один раз в четыре года - во время выборов нового президента.
…
Уже говорилось, что американец, несмотря на свою деловую активность,
натура пассивная. Какому-нибудь Херсту или голливудскому дельцу удается
привести хороших, честных, работящих средних американцев к духовному уровню
дикаря. Однако даже эти всесильные люди не в состоянии вырвать у народа
мысль об улучшении жизни. Такая мысль в Америке очень популярна. И вот
большие и маленькие Херсты убеждают своих читателей, что американцы - натуры
особенные, что "революция - это форма правления, возможная только за
границей". А избирателю навязываются политические идеи, уровень которых не
превышает уровня средней голливудской картины. И такие идеи имеют
колоссальный успех.
Все эти политические идеи, которые должны облагодетельствовать
американский народ, обязательно подаются в форме легкой арифметической
задачи для учеников третьего класса. Для того чтобы понять идею, избирателю
нужно взять только листок бумаги, карандаш, сделать небольшое вычисление - и
дело в шляпе. Собственно, все это не идеи, а трюки, годные лишь для рекламы.
И о них не стоило бы упоминать, если бы ими не были увлечены десятки
миллионов американцев.
***
Америка (вместо эпилога)
Стимулом американской жизни
были и остались деньги. Современная американская техника выросла и развилась
для того, чтобы быстрей можно было делать деньги. Все, что приносит деньги,
развивалось, а все, что денег не приносит, вырождалось и чахло. Газовые,
электрические, строительные и автомобильные компании в погоне за деньгами
создали очень высокий уровень жизни. Америка поднялась до высокой степени
благосостояния, оставив Европу далеко позади себя. И вот тут-то выяснилось,
что она серьезно и тяжело больна. И страна пришла к полному абсурду. Она в
состоянии сейчас, сегодня прокормить миллиард людей, а не может прокормить
свои сто двадцать миллионов. Она имеет все, чтобы создать людям спокойную
жизнь, а устроилась так, что все население находится в состоянии
беспокойства: безработный боится, что никогда уже не найдет работы,
работающий боится свою работу потерять, фермер боится неурожая, потому что
цены вырастут и ему придется покупать хлеб по дорогой цене, он же боится
урожая, потому что цены упадут и хлеб придется продавать за гроши, богачи
боятся, что их детей украдут бандиты, бандиты боятся, что их посадят на
электрический стул, негры боятся суда Линча, политические деятели боятся
выборов, человек среднего достатка боится заболеть, потому что доктора
заберут у него все его состояние, купец боится, что придут ракетиры и станут
стрелять в прилавок из пулемета.
…
Что можно сказать об Америке, которая одновременно ужасает, восхищает,
вызывает жалость и дает примеры, достойные подражания, о стране богатой,
нищей, талантливой и бездарной?
Мы можем сказать честно, положа руку на сердце: эту страну интересно
наблюдать, но жить в ней не хочется.
Часть 10
Рэкет
Ракет - самая верная и доходная профессия, если ее можно назвать профессией.
Нет почти ни одного вида человеческой деятельности, которого бы не коснулся
ракет. В магазин входят широкоплечие молодые люди в светлых шляпах и просят,
чтобы торговец аккуратно, каждый месяц, платил бы им, молодым людям в
светлых шляпах, дань. Тогда они постараются уменьшить налог, который
торговец уплачивает государству. Если торговец не соглашается, молодые люди
вынимают ручные пулеметы ("машин-ган") и принимаются стрелять в прилавок.
Тогда торговец соглашается. Это - ракет. читать дальшеПотом приходят другие молодые люди
и вежливо просят, чтобы торговец платил им дань за то, что они избавят его
от первых молодых людей. И тоже стреляют в прилавок. Это тоже ракет.
Работники желтых профсоюзов получают от фабрикантов деньги за срыв
забастовки. У рабочих они же получают деньги за то, что устраивают их на
работу. И это ракет. Артисты платят десять процентов своего заработка
каким-то агентам по найму рабочей силы даже тогда, когда достают работу
сами. И это ракет. Доктор по внутренним болезням посылает больного печенью к
зубному врачу для консультации и получает от него сорок процентов гонорара.
Тоже - ракет.
А бывает так. Это рассказал нам один чикагский доктор.
- Незадолго до выборов в конгресс штата Иллинойс, - сказал доктор, - ко
мне домой пришел человек, которого я никогда в жизни не видел. Это был
"политишен" из республиканской партии. "Политишен" - делец, человек,
профессией которого является низкая политика. Политика - для него заработок.
… "Гуд монинг, док! - сказал мне этот
человек. - Здравствуйте, доктор! За кого вы думаете голосовать?"
… я скромно сказал, что буду голосовать за того кандидата, который мне больше
понравится. "Хорошо, - сказал "политишен". - У вас, кажется, есть дочь и она
уже четыре года дожидается места учительницы?" Я ответил, что есть и
дожидается. "Так вот, - сказал мой непрошеный гость, - если вы будете
голосовать за нашего кандидата, мы постараемся устроить вашу дочь на работу.
При этом мы ничего твердо вам не обещаем. Но если вы будете голосовать за
нашего противника, то тут уж я могу сказать твердо: никогда ваша дочь не
получит работу, никогда она не будет учительницей". На этом разговор
закончился. "До свиданья, доктор! - сказал он на прощанье. - В день выборов
я за вами заеду". Ну, конечно, я очень сердился, даже страдал, возмущался
этим бесстыдством. Но в день выборов он действительно заехал за мной на
автомобиле. Опять в дверь моего дома просунулась его толстая сигара. "Гуд
монинг, док! - сказал он. - Могу вас подвезти к избирательному пункту". И,
вы знаете, я с ним поехал. Я подумал, что в конце концов не все ли равно,
кто будет избран - демократ или республиканец. А дочь, может быть, получит
работу. Я еще никому не рассказывал об этом, кроме вас, - было стыдно. Но
вот такой политической жизнью живу не я один. Всюду ракет, всюду оказывается
принуждение в той или иной форме, и если хочешь быть по-настоящему честным,
то надо стать коммунистом. Но для этого сейчас нужно все принести в жертву.
Мне это трудно".
…
В Чикаго был мэр,
по фамилии Чермак. Он вышел из рабочих, побывал в профсоюзных вождях и
пользовался большой популярностью. Он даже дружил с нынешним президентом
Рузвельтом, Они даже называли друг друга первым именем, так сказать на "ты":
он Рузвельта - Фрэнк, а Рузвельт его - Тонни. Рабочие говорили о нем: "Тонни
- наш рабочий человек. Уж этот не подведет". Газеты писали о трогательной
дружбе президента с простым рабочим (видите, дети, чего может достичь в
Америке человек своими мозолистыми руками!). Года два или три тому назад
Чермака убили. После него осталось три миллиона долларов и пятьдесят тайных
публичных домов, которые, оказывается, содержал расторопный Тонни. Итак -
мэром Чикаго некоторое время был ракетир.
***
«Американская демократия»
У одной американки были семнадцатилетняя дочь и взрослый сын. Однажды
девушка не вернулась домой. Ее не было всю ночь. На другой день она тоже не
явилась. Девочка исчезла. Ее искала полиция и не нашла. Мать считала свою
дочь погибшей. Прошел год. И вот, как-то приятель ее сына сообщил ему
страшную новость. Он видел девушку, которую считали погибшей, в тайном
публичном доме. (Официально считается, что в Америке нет проституции. На
самом деле там есть множество тайных публичных домов.) Брат сейчас же под
видом клиента отправился в притон. Там он действительно увидел свою сестру.
Он узнал ее с трудом, так ужасно изменилась молодая девушка. То, что она ему
рассказала, было еще ужаснее. Ее похитили и продали. …
… Мать обратилась в полицию, - из этого
ничего не вышло. За спиной бандитов стояли какие-то неизвестные, но
необыкновенно сильные люди. Мать обратилась в суд. Адвокат бандитов доказал,
что девушка является старой проституткой и что угрозу для общества
представляет именно она, а не похитившая ее шайка. Верховный суд штата тоже
решил дело в пользу бандитов. Не помогла матери и поездка в Вашингтон.
Вашингтон просто не имеет власти над судом штата. Вот и все. Девушка
осталась в публичном доме.
Это произошло в стране, где декларирована свобода слова. Матери девушки
была предоставлена свобода не только говорить, но и кричать. Она кричала, но
ее никто не услышал.
Это произошло в стране, где декларирована свобода печати. Но ни одна
газета ничего не написала об этом деле. …
… Это произошло в стране, где декларирована неприкосновенность личности.
Но бедная личность сидела в публичном доме, и никакие силы не могли ее
вызволить.
…
Что может быть радостней свободных выборов в демократической стране,
граждане которой по конституции обеспечены всеми правами на "свободу и
стремление к счастью"? Принарядившиеся избиратели идут к урнам и нежно
опускают в них бюллетени с фамилиями любимых кандидатов.
А на деле происходит то, о чем рассказывал нам чикагский доктор:
приходит ракетир-политишен и шантажом или угрозами заставляет голосовать
хорошего человека за какого-то жулика.
Итак, право на свободу и на стремление к счастью имеется несомненно, но
возможность осуществления этого права чрезвычайно сомнительна. В слишком
опасном соседстве с денежными подвалами Уоллстрита находится это право.
Зато внешние формы демократии соблюдаются американцами с необыкновенной
щепетильностью. И это, надо сказать правду, производит впечатление.
…
Генри Форд по положению своему в американском обществе - фигура почти
недосягаемая. И вот однажды он вошел в одно из помещений своего завода, где
находилось несколько инженеров, пожал всем руки и стал говорить о деле,
из-за которого пришел. Во время разговора у старого Генри был очень
обеспокоенный вид. Его мучила какая-то мысль. Несколько раз он
останавливался на полуслове, явно пытаясь что-то вспомнить. Наконец он
извинился перед собеседниками, прервал разговор и подошел к молоденькому
инженеру, который сидел, забившись в далекий угол комнаты.
- Я очень сожалею, мистер Смит, - сказал мистер Форд, - но я, кажется,
забыл с вами поздороваться.
Лишнее рукопожатие не ляжет тяжелым бременем на баланс фордовских
автомобильных заводов, а впечатление - громадное. Этого молоденького
инженера Форд никогда не пригласит к себе домой в гости, но на работе они
равны, они вместе делают автомобили. Многих старых рабочих своего завода
Форд знает и называет по имени: "Хелло, Майк!", или: "Хелло, Джон!" А Майк
или Джон тоже обращаются к нему - "Хелло Генри!" Здесь они как бы равны, они
вместе делают автомобили. Продавать автомобили будет уже один старый Генри.
А старый Майк или старый Джон сработаются и будут выброшены на улицу, как
выбрасывается сработавшийся подшипник.
***
Средний американец
По всей вероятности, американец - хороший патриот. И если его спросить, он
искренне скажет, что любит свою страну, но при этом выяснится, что он не
любит Моргана, не знает и не хочет знать фамилии людей, спроектировавших
висячие мосты в Сан-Франциско, не интересуется тем, почему в Америке с
каждым годом усиливается засуха, кто и зачем построил Боулдер-дам, почему в
Южных штатах линчуют негров и почему он должен есть охлажденное мясо. Он
скажет, что любит свою страну. Но ему глубоко безразличны вопросы сельского
хозяйства, так как он не сельский хозяин, промышленности, так как он не
промышленник, финансов, так как он не финансист, искусства, так как он не
артист, и военные вопросы, так как он не военный. Он - трудящийся человек,
получает свои тридцать долларов в неделю и плевать хотел на Вашингтон с его
законами, на Чикаго с его бандитами и на Нью-Йорк с его Уолл-стритом. От
своей страны он просит только одного - оставить его в покое и не мешать ему
слушать радио и ходить в кино. Вот когда он сделается безработным, тогда -
другое дело. Тогда он будет обо всем этом думать.
…
Средний американец терпеть не может отвлеченных разговоров и не
касается далеких от него тем. Его интересует только то, что непосредственно
связано с его - домом, автомобилем или ближайшими соседями. Жизнью страны он
интересуется один раз в четыре года - во время выборов нового президента.
…
Уже говорилось, что американец, несмотря на свою деловую активность,
натура пассивная. Какому-нибудь Херсту или голливудскому дельцу удается
привести хороших, честных, работящих средних американцев к духовному уровню
дикаря. Однако даже эти всесильные люди не в состоянии вырвать у народа
мысль об улучшении жизни. Такая мысль в Америке очень популярна. И вот
большие и маленькие Херсты убеждают своих читателей, что американцы - натуры
особенные, что "революция - это форма правления, возможная только за
границей". А избирателю навязываются политические идеи, уровень которых не
превышает уровня средней голливудской картины. И такие идеи имеют
колоссальный успех.
Все эти политические идеи, которые должны облагодетельствовать
американский народ, обязательно подаются в форме легкой арифметической
задачи для учеников третьего класса. Для того чтобы понять идею, избирателю
нужно взять только листок бумаги, карандаш, сделать небольшое вычисление - и
дело в шляпе. Собственно, все это не идеи, а трюки, годные лишь для рекламы.
И о них не стоило бы упоминать, если бы ими не были увлечены десятки
миллионов американцев.
***
Америка (вместо эпилога)
Стимулом американской жизни
были и остались деньги. Современная американская техника выросла и развилась
для того, чтобы быстрей можно было делать деньги. Все, что приносит деньги,
развивалось, а все, что денег не приносит, вырождалось и чахло. Газовые,
электрические, строительные и автомобильные компании в погоне за деньгами
создали очень высокий уровень жизни. Америка поднялась до высокой степени
благосостояния, оставив Европу далеко позади себя. И вот тут-то выяснилось,
что она серьезно и тяжело больна. И страна пришла к полному абсурду. Она в
состоянии сейчас, сегодня прокормить миллиард людей, а не может прокормить
свои сто двадцать миллионов. Она имеет все, чтобы создать людям спокойную
жизнь, а устроилась так, что все население находится в состоянии
беспокойства: безработный боится, что никогда уже не найдет работы,
работающий боится свою работу потерять, фермер боится неурожая, потому что
цены вырастут и ему придется покупать хлеб по дорогой цене, он же боится
урожая, потому что цены упадут и хлеб придется продавать за гроши, богачи
боятся, что их детей украдут бандиты, бандиты боятся, что их посадят на
электрический стул, негры боятся суда Линча, политические деятели боятся
выборов, человек среднего достатка боится заболеть, потому что доктора
заберут у него все его состояние, купец боится, что придут ракетиры и станут
стрелять в прилавок из пулемета.
…
Что можно сказать об Америке, которая одновременно ужасает, восхищает,
вызывает жалость и дает примеры, достойные подражания, о стране богатой,
нищей, талантливой и бездарной?
Мы можем сказать честно, положа руку на сердце: эту страну интересно
наблюдать, но жить в ней не хочется.
@темы: история, читальный зал, литература