X
Заметки читателяКонечно же, можно сколько угодно иронизировать по поводу явных нестыковок в рассуждениях Толстого, подсмеиваться над его наивными мечтами и высказываниями. С высоты нашего времени легко заметить все его ошибки и заблуждения в отношении значения и развития наук, техники, искусств. Но не надо забывать, что Толстой (1828-1910) жил на стыке двух эпох – полуфеодальной крепостнической и капиталистической. На его глазах происходила индустриальная революция, стремительно рушился привычный патриархальный уклад, закладывались основы нового буржуазного общества, с новыми классами, знаниями, техникой, отношениями, моралью… Разорялось и уступало свои позиции дворянство, ему на смену приходил более циничный и прагматичный молодой класс буржуазии, темп жизни возрастал, все большую власть приобретали деньги, все более увеличивался разрыв между богатыми и бедными – прежний мир рушился... Любая смена эпох – это потрясение для человека, не стал исключением и Толстой, он так и не смог (и не захотел) вписаться в новый деловой, прагматичный капиталистический мир.
читать дальшеДа, Толстой до конца своих дней так и не понял, что назад к воспеваемому им патриархально-общинному строю мирных свободных земледельцев, связанных между собою только узами братской любви, дороги нет. Он так и не признал, что капитализм – это не просто европейское наносное поветрие, это закономерный путь развития и России тоже. Обличая и разоблачая то зло, что несет капитализм, он так и не узнал всей глубины капиталистических отношений, всех непримиримых противоречий между зарождающимися противоборствующими классами – буржуазией и пролетариатом. Более того, он отказывался видеть этот самый зарождающийся пролетариат, отказывался понимать его проблемы, категорически не поддерживал насильственный путь преобразований, революционное свержение царизма под руководством рабочего класса и,.. тем не менее, сам подводил народ к мятежу и разрушению.
«Во всех своих высказываниях он начисто отрицал революцию. Он взывал к рабочим, чтобы они отказались от революции. Он считал революцию делом безнравственным. Однако ни один из русских, да и иностранных писателей не разрушал своими произведениями с такой поразительной силой все институты ненавистного ему русского царизма… как Лев Толстой…» (В.П.Катаев «О Льве Толстом»).
Интересно заметить, что уже в 1902г. Толстой проявлял большой интерес к терроризму и в какой-то степени сочувствовал революционерам-террористам, хотя считал их дело «нецелесообразным». «Чехов и Елпатьевский рассказывали мне, — писал Короленко, — что когда ему <Толстому> передали о последнем покушении на Лауница, то он сделал нетерпеливое движение и сказал с досадой: — И, наверное, опять промахнулся».
Во время революции 1905г. он полностью поддерживает крестьян, самовольно отнимающих землю у помещиков: «И молодцы!.. Мужик берётся прямо за то, что для него всего важнее», несмотря на то, что погромы угрожали и Ясной Поляне, и С. А. Толстой пришлось нанять охрану поместья, что коробило писателя.
По наблюдению Д. П. Маковицкого, друга Толстого, жившего в последние годы писателя в Ясной Поляне и оставившего свои наблюдения в виде книги «Яснополянские записки», Толстой надеялся, что первая русская революция приведет к уничтожению царизма и установлению вожделенного безгосударственного общественного устройства. «Не может быть, — говорил Толстой, — чтобы такая сильная, продолжительная революция привела бы только к тому, что было сто лет тому назад. Следует ожидать никак не повторения того, что было, а того, что будет уничтожение насильственного правления, что будет положение без правительства...» (4 ноября 1906г.).
Но еще больший парадокс состоит в том, что Л. Толстой – утопист, моралист, миротворец, последовательный яростный обличитель капитализма… вместе со своей семьей, сам того не ведая, потихоньку встраивался в капиталистические отношения!
Действительно, Толстой, обличая и высмеивая капиталистическое разделение труда, в частности, между умственным и физическим трудом, предлагая взамен и используя на практике свою систему чередования видов деятельности, на самом деле существовал сам и содержал многочисленную семью исключительно на доходы от своего интеллектуального писательского труда. Никакой другой, «физический», труд писателя – крестьянский или ремесленный, – выполняемый им в период «опрощения», на достатке семьи не сказывался.
Небольшим подспорьем семье служила сдача земель в аренду. *
Историческая справкаВ конце XIX в. в пореформенной России существовало несколько типов земельной аренды: так называемая, «бедняцкая» аренда, когда беднейшие крестьяне оплачивали ее отработками (разными видами работ) в помещичьем хозяйстве, была распространена также аренда за повинности, когда бедняки сдавали свои наделы в аренду богатым соседям с единственным условием - уплаты всех причитающихся с них платежей.
При недостатке денежных средств в деревне крестьянская арендная плата за землю уплачивалась помещику обусловленной долей урожая, т.н. издольщина. Разновидностью издольщины была испольщина, при которой арендная плата составляла половину урожая. Издольщина и испольщина являлись примитивными попытками приспособления к новым товарно-денежным отношениям.
читать дальшеНаконец, для состоятельных крестьян была самая выгодная аренда земли у помещика – за денежную плату. Такая предпринимательская аренда практиковалась у зажиточных крестьян для производства товарной продукции. В этом случае в аренду брались не только помещичьи, но и крестьянские надельные земли. Это был вид настоящей капиталистической аренды.
Бедняцкая аренда создавала слой наемных сельских рабочих. «Это — аренды из нужды, "аренды" крестьянина, который уже не в си¬лах сопротивляться превращению его таким образом в сельскохозяйственного наемного рабочего» (В. И. Ленин «Развитие капитализма в России» (1896-1899)).
Меньшая часть патриархальных земледельцев выбивалась в зажиточные крестьяне, большая переходила в разряд бедняков. Классическая разбивка, выдвинутая ещё на исходе XIX века Лениным на основе подробного анализа обширной статистики, такова: 20 % крестьян составляли зажиточные (или богачи), 30 % - середняки, 50 % - бедняки. Слой середняков, ведущих практически натуральное хозяйство, не использующих наемной рабочей силы и обрабатывающих землю примитивными орудиями, напр. сохой, постепенно размывался и пополнял собой слои сельских богачей и бедняков. Таким образом, шло расслоение крестьянства, образовывая сельских «капиталистов» и наемных сельских рабочих.
*
По совету Толстого его дочь, Т. Л. Толстая, сдала всю пахотную и покосную землю в с. Овсянниково «в полное распоряжение и пользование двух крестьянских обществ» за определенную денежную арендную плату, что является показателем капиталистической предпринимательской аренды, т.е. семья Толстого включилась в процесс расслоения крестьянства и его капитализации. Так же в аренду крестьянам сдавались и самарские земли. Другое дело, что хозяевами Толстые были нерачительными и доходов от сдачи своих угодий практически не получали. В конечном итоге крестьяне не только перестали платить арендную плату, но и стали спекулировать землей, «получая её даром и сдавая соседям за плату». Как видно, крестьяне вполне осознанно вливались в капиталистические отношения. Сам Л. Толстой в процесс управления своим обширным хозяйством не вникал, долги не взыскивал и в суды не обращался.
Наконец, еще одним проявлением вливания Толстых в капитализм служит тот факт, что семью фактически возглавила мать семейства, жена писателя, С. А. Толстая, ставшая, говоря современным языком, бизнес-леди. Именно она, плохо ли, хорошо ли, вела все хозяйство, поднимала 8 детей, а позже помогала им и внукам советом и деньгами. На неё же легла и забота о материальном обеспечении семьи. Вспоминает С. Л. Толстой: «Как мать восьми детей, она понимала, или лучше сказать чувствовала, что она и ее дети должны быть в известной мере материально обеспечены. В начале 80-х годов, разумеется, ни один из восьми ее детей ничего не зарабатывал. Мне, старшему, в 1882 году было девятнадцать лет, и я еще учился в университете, младший сын Алеша был еще младенцем. Нужно было знать, на какие деньги жить, откуда взять эти деньги, как устроить вообще жизнь семьи. Если сокращать расходы, то — до каких пределов? Продолжать ли учить детей, или нет? Держать ли прислугу, какую и сколько? Где жить — в Москве или в Ясной Поляне, или еще где-нибудь? Что делать с имениями? Получать ли доход с сочинений Льва Толстого? На все эти вопросы матери надо было иметь неотложные и определенные ответы; ведь каждый день к ней обращались с требованиями дети, прислуга, педагоги и поставщики, а отец никаких ответов не давал, а говорил, что чем меньше денег и материальных благ у семьи, тем лучше».
И с 1883г. Софья Андреевна стала распоряжаться всеми материальными делами семьи: Толстой выдал ей доверенность на ведение всех своих имущественных дел. Она руководила имениями, а с 1885г. вела и издательское дело, что получалось весьма неплохо. Под ее началом выходили новые издания собрания сочинений Толстого, она же организовывала их продажи в книжные магазины «от себя». Вспоминает С. Л. Толстой: «Отцу это было крайне неприятно, и он морщился, когда проходил мимо вывески «Контора издания сочинений Л. Н. Толстого», но в дело не вмешивался.
В неотправленном письме к Черткову того же времени (9 — 15 декабря 1885 года) он писал:
"То, что я пишу об этом — не читают, что говорю — не слушают или с раздражением отвечают, как только поймут, к чему идет речь, что делаю — не видят или стараются не видеть.
На днях началась подписка и продажа на самых стеснительных для книгопродавцов условиях и выгодных для продажи. Сойдешь вниз и встретишь покупателя, который смотрит на меня, на обманщика, пишущего против собственности и под фирмой жены выжимающего сколько можно больше денег от людей за свое писание <...>"».
Сама же С. А. Толстая с головой погрузилась в новое для нее дело. Строки из письма сестре Т. А. Кузминской 20 декабря 1885 года: «Я из дома ни шагу не делаю, работаю с изданием до трех часов ночи,..
Подписка на издание идет такая сильная, что я весь день, как в канцелярии, сижу и орудую всеми делами. Наняла артельщика для укладки и беготни. Страшно утомительно и трудно. Денег выручила 2000 р. в 20 дней. Статьи две Победоносцев запретил окончательно. Вчера получила очень любезное от него письмо и отказ <...>».
Вот так решался пресловутый «женский вопрос» в семье писателя Толстого.