VIII
Семья Левиных. (продолжение).
Левин (продолжение). Нравственные искания Левина и Толстого.
Занимаясь своим хозяйством, трудясь бок о бок с крестьянами и выполняя наравне с ними все сельскохозяйственные работы, Левин постепенно проникался и крестьянскими взглядами, патриархальной крестьянской «философией». Ее основу Толстой сформулировал так: «Жить семье так, как привыкли жить отцы и деды, то есть в тех условиях образования и в тех же воспитывать детей, было, несомненно, нужно. … нужно было вести хозяйственную машину в Покровском так, чтобы были доходы. … нужно было держать родовую землю в таком положении, чтобы сын, получив ее в наследство, сказал так же спасибо отцу, как Левин говорил спасибо деду за все то, что он настроил и насадил».
читать дальшеБолее того, писатель отметил, что когда Левин «старался сделать что-нибудь такое, что сделало бы добро для всех, для человечества, для России, для губернии, для всей деревни, он замечал, что мысли об этом были приятны, но сама деятельность всегда бывала нескладная,… деятельность, казавшаяся сначала столь большою, все уменьшаясь и уменьшаясь, сходила на нет», и только когда женившись, он стал жить и работать для себя, для своей семьи – он «чувствовал уверенность, что дело его необходимо, видел, что оно спорится гораздо лучше, чем прежде, и что оно все становится больше и больше».
(Если вспомнить предыдущие высказывания Левина: «…те права, которые меня... мой интерес затрагивают, я буду всегда защищать всеми силами», «никакая деятельность не может быть прочна, если она не имеет основы в личном интересе», то становится ясно, что здесь Толстой, по сути, использовал теорию «разумного эгоизма» (1), разработанную еще французскими просветителями, отдавая дань кумиру своей молодости – Ж. Ж. Руссо.)
От теории разумного эгоизма Левин переходит к вопросам человеческого бытия, поискам смысла жизни, собственной веры. Толстой не дал ответов на все эти вопросы, он только наметил пути формирования мировоззренческих взглядов своего героя, т.к. и сам в момент написания романа находился в их поиске. Но Левин перешел от узких собственнических интересов на более высокую ступень нравственности: он понял, что нужно «не для нужд своих жить, а для Бога». Для Бога, который живет в его душе и сердце, и которого Толстой противопоставляет разуму и разумному эгоизму.
«Разум открыл борьбу за существование и закон, требующий того, чтобы душить всех, мешающих удовлетворению моих желаний. Это вывод разума. А любить другого не мог открыть разум, потому что это неразумно», - думает Левин.
И далее Толстой выводит «законы добра», нравственные законы, по которым, по его мнению, должен жить каждый человек и которыми он соединяется с другими людьми.
Это взаимоотношения людей, живущих «по правде», основанные на честности, искренности, взаимопомощи и абсолютном бескорыстии. Последнее положение особенно важно, ибо «если добро имеет причину, оно уже не добро; если оно имеет последствие — награду, оно тоже не добро. Стало быть, добро вне цепи причин и следствий».
Ну и наконец, «достижение …общего блага возможно только при строгом исполнении того закона добра, который открыт каждому человеку», т.е. общего блага – счастья всех людей, справедливого социального строя – можно достичь только в результате нравственного самосовершенствования каждого отдельного человека.
Жить для Бога, т.е. для своей души, а не для «брюха», творить добро не по велению разума, руководствуясь соображениями взаимовыгод, как проповедуется в теории разумного эгоизма, а по велению сердца, бескорыстно – такой нравственный путь проходит Левин, а вместе с ним и Толстой. «…вся моя жизнь, независимо от всего, что может случиться со мной, каждая минута ее — не только не бессмысленна, какою была прежде, но имеет несомненный смысл добра, который я властен вложить в нее!», - таково теперь кредо Левина.
Толстой в годы работы над романом переживал все те же нравственные метания и поиски своего смысла жизни, как и его герой. В нем проходила та же переоценка ценностей: от жизни в согласии «с собой, с семьей» по установившемуся жизненному укладу барской усадьбы до возникновения новых нравственных и философских установок, входивших в противоречие с прежними.
Левин стоял в начале своего нравственного перерождения.
Уже после написания романа Толстой полностью определил свое мировоззрение: главная и единственная задача человека – задача нравственного самосовершенствования.
Теперь ко всем аспектам жизни (политике, искусству, образованию, наукам, техническому прогрессу, семейным отношениям и т.д.) Л.Н.Толстой подходил с нравоцентрической точки зрения, подвергая их резкой критике. Критиковал же их мыслитель потому, что в современном ему капиталистическом обществе все эти государственные и общественные элементы служат правящему классу, а не народу и подчинены одной задаче – приумножать материальные ценности, увеличивать потребности людей в материальных благах, оставив духовные, нравственные категории за пределами человеческого внимания.
Зачатки такого взгляда есть и в романе. Уже там Толстой противопоставляет два пути развития человека и человеческой цивилизации.
Первый путь – это европейский, буржуазно-капиталистический, с идеологией разумного эгоизма, с главенствующим культом разума, когда материальное превалирует над духовной составляющей, освобождая науки, политику, образование и проч. государственные надстройки от духовной власти религии, от нравственных начал.
Другой, проповедуемый Толстым для развития России, – путь возвращения к патриархальности, где, по убеждению писателя, главенствуют законы нравственности, не позволяющие корыстолюбию и алчности, т.е. «жизни для брюха», взять верх. По этому пути идет и Левин, как в своем духовном развитии, так и в методах ведения своего хозяйства.
В свете противостояния двух позиций, патриархальной и буржуазной, показателен разговор Левина со знакомым помещиком на губернских выборах.
О «новых», т. е. обуржуазившихся, дворянах:
(Левин) — Это новое поколение дворянства.
(Помещик) — Новое-то новое. Но не дворянство. Это землевладельцы, а мы помещики. Они как дворяне налагают сами на себя руки … Хороши мы (помещики-дворяне – прим. моё), нет ли, мы тысячу лет росли.
О своем отношении к земле, хозяйству:
(Помещик) — …я работаю больше, чем на службе, и, так же как вы, получаю пять процентов, и то дай Бог. А свои труды задаром.
(Левин) — Я всегда чувствую, что нет настоящего расчета в моем хозяйстве, а делаешь... Какую-то обязанность чувствуешь к земле.
(Помещик) – Вот мужики тоже, посмотрю на них другой раз: как хороший мужик, так хватает земли нанять сколько может. Какая ни будь плохая земля, все пашет. Тоже без расчета. Прямо в убыток.
(Левин) – Так так и мы.
Об отношении к земле и способах получения доходов новыми буржуа:
(Помещик) – Сосед купец был у меня. Мы прошлись по хозяйству, по саду. «Нет, говорит, Степан Васильич, все у вас в порядке идет, но садик в забросе». А он у меня в порядке. «На мой разум, я бы эту липу срубил. Только в сок надо. Ведь их тысяча лип, из каждой два хороших лубка выйдет. А нынче лубок в цене, и струбов бы липовеньких нарубил».
(Левин) — А на эти деньги он бы накупил скота или землицу купил бы за бесценок и мужикам роздал бы внаймы,… И он составит себе состояние. А вы и я — только дай Бог нам свое удержать и детям оставить.
(Ситуация очень напоминает чеховский «Вишневый сад», не так ли? А ведь роман «Анна Каренина» был написан почти на 30 лет раньше!)
О нравственных позициях:
(Левин) — Так мы без расчета и живем, точно приставлены мы, как весталки древние, блюсти огонь какой-то… Но для чего же мы не делаем как купцы? На лубок не срубаем сад?
(Помещик) – Да вот, как вы сказали, огонь блюсти. А то не дворянское дело. И дворянское дело наше делается не здесь, на выборах, а там, в своем углу. Есть тоже свой сословный инстинкт, что должно или не должно.
(Надо сказать, что столкновения между старыми, патриархальными и новыми, буржуазными взглядами на моральные ценности, способы ведения своей деятельности, стиль жизни в общем – были характерны не только для российского общества пореформенного времени. Такие же стычки при нарождении новых буржуазных отношений проходили и в Европе в XVIII в., и в Америке XIX в.
Вспомнить, хотя бы, знаменитый роман М. Митчелл «Унесенные ветром», когда Скарлетт после Гражданской войны (1861—1865 гг.) вела дела своей лесопилки, сплошь и рядом нарушая все гласные и негласные моральные установки, зарабатывая хорошие деньги и раздражая местное общество.
Разговор Рэтта Батлера и Скарлетт, представителей новой буржуазии, прямо-таки, саркастический ответ на диалог Левина и помещика, представленный выше.
Скарлетт : – Но если бы я сидела дома, у меня уже давно не осталось бы крыши над головой.
Рэтт Батлер: – Зато вы голодали бы гордо, как положено благородной даме.
Скарлетт : – Чепуха! Посмотрите на миссис Мерриуэзер. Она торгует пирогами, кормит ими янки, что много хуже, чем иметь лесопилку, а миссис Элсинг шьет и держит постояльцев, а Фэнни расписывает фарфор, делает уродливейшие вещи, которые никому не нужны, но все их покупают, чтобы поддержать ее, а…
Рэтт Батлер: – Но вы упускаете из виду главное, моя кошечка. Эти дамы ведь не преуспели …
Опустим то обстоятельство, что здесь упор ставится на том, что Скарлетт –преуспевающая женщина-предприниматель. Не в этом суть: заменим слова «дама» и «миссис» на «дворянин» и «помещик», перенесем действие в Россию, в отечественные реалии – и мы получим ясную картину существования дворян-помещиков, типа Левина, в период зарождения капитализма.)
_______________________________________________________________________
(1) Разумного эгоизма теория — этическая концепция, согласно которой человек по своей природе не только себялюбивое существо, руководствующееся в поведении соображениями выгоды и пользы, стремящееся получить от жизни как можно больше удовольствий, но и разумное, способное ограничивать свои эгоистические устремления.
Теория «разумного эгоизма» была разработана французскими просветителями
ХVII-XVIII вв., убежденными в силе человеческого разума, способного направить усилия на создание «разумного общества», в котором интересы отдельного человека будут служить интересам других людей. Роль разума состоит в том, чтобы человек правильно понял свой интерес, осознал связь его с общественным интересом и тем самым смог добиться прочного счастья и благополучия.
Теория «разумного эгоизма» обосновывала право каждого человека на достойное существование, счастье, поощряла его активность в достижении материального успеха и духовных благ, подчеркивая при этом роль и значение общественных интересов.
В России в XIX в. эту доктрину развивали Н.Г. Чернышевский, Н. А. Добролюбов и др.
Чернышевский в своей теории "разумного эгоизма" дал своеобразную революционную интерпретацию основного принципа утилитаристской этики: критерий морали - достижение пользы, выгоды, удовольствия и счастья. Концепция "разумного эгоизма" оказывается рациональным фундаментом моральной доктрины, утверждающей принцип самопожертвования как норму бытия для "разумной личности". "Новые люди" в его знаменитом романе "Что делать?" (1862−1863) осознают, что их счастье неразрывно связано с общественным благополучием.
@темы: история, другой взгляд на, разговоры, споры, обсуждения, литература, Страсти по Анне