Одноэтажная Америка (1935-1936)
Часть 1
На корабле
Вечером началась мелкобуржуазная самодеятельность. Пассажиры собрались
в салоне. Потушили свет и навели прожектор на маленькую эстраду, куда, дрожа
всем телом, вышла изможденная девица в серебряном платье. Оркестр,
составленный из профессионалов, смотрел на нее с жалостью.
…
читать дальшеВдруг девица
вздрогнула и запела. Она пела известную песенку "Говорите мне о любви", но
так тихо и плохо, что нежный призыв никем не был услышан. В середине песни
девица неожиданно убежала с эстрады, закрыв лицо руками. На эстраде
появилась другая девица, еще более изможденная. Она была в глухом черном
платье, но босая. На лице ее был написан ужас.
…
Все это
было совсем не похоже на нашу жизнерадостную талантливую горластую
самодеятельность.
***
В ночлежке
Потом перед аудиторией предстал дядя, пышущий полицейским здоровьем. У
него был водевильный лиловатый нос и голос шкипера.
Он был развязен до последней степени. Снова начался рассказ о пользе
обращения к богу. Шкипер, оказывается, тоже когда-то был порядочным
греховодником. Фантазия у него была небольшая, и он кончил заявлением, что
вот теперь благодаря божьей помощи он тоже имеет радиоприемник.
Опять пели. Шкипер махал руками, показывая немалый капельмейстерский
опыт. Двести человек, размолотых жизнью в порошок, снова слушали эту
бессовестную болтовню. Нищим людям не предлагали работы, им предлагали
только бога, злого и требовательного как черт.
Ночлежники не возражали. Бог с чашкой кофе и куском хлеба - это еще
приемлемо. Споемте же, братья, во славу кофейного бога!
И глотки, которые уже полвека извергали только ужасную ругань, сонно
заревели во славу господа.
***
Пища
Упорная реклама приучила американцев пить соки перед первым и вторым
завтраком. В соках есть витамины, что весьма полезно для потребителей, а
продажа соков полезна для фруктовщиков.
…
Идеальная чистота, доброкачественность продуктов, огромный выбор блюд,
минимум времени, затрачиваемого на обед, - все это так. Но вот беда, - вся
эта красиво приготовленная пища довольно безвкусна, как-то обесцвечена во
вкусовом отношении. Она не опасна для желудка, может быть даже полезна, но
она не доставляет человеку никакого удовольствия.
…
Американцы к этому привыкли. Они едят очень быстро, не задерживаясь за
столом ни одной лишней минуты. Они не едят, а заправляются едой, как мотор
бензином.
…
Американцы едят
ослепительно белый, но совершенно безвкусный хлеб, мороженое мясо, соленое
масло, консервы и недозревшие помидоры.
…
Где-то в Чикаго на бойнях били скот и везли его по всей стране в
замороженном виде. Откуда-то из Калифорнии тащили охлажденных кур и зеленые
помидоры, которым полагалось дозревать в вагонах. И никто не смел вступить в
борьбу с могущественными монополистами.
…
Но в Америке дело народного питания, как и все остальные дела,
построено на одном принципе - выгодно или невыгодно. Под Нью-Йорком
невыгодно разводить скот и устраивать огороды. Поэтому люди едят мороженое
мясо, соленое масло и недозревшие помидоры. Какому-то дельцу выгодно
продавать жевательную резинку - и народ приучили к этой жвачке. Кино
выгоднее, чем театр. Поэтому кино разрослось, а театр в загоне, хотя в
культурном отношении американский театр гораздо значительнее, чем кино.
Элевейтед приносит доход какой-то компании. Поэтому нью-йоркцы превратились
в мучеников. По Бродвею в великой тесноте с адским скрежетом ползет трамвай
только потому, что это выгодно одному человеку - хозяину старинной
трамвайной компании.
***
Когда мы ехали в Америку, мы не учли одной вещи - "госпиталити",
американского гостеприимства. Оно беспредельно и далеко оставляет позади все
возможное в этом роде, включая гостеприимство русское, сибирское или
грузинское. Первый же знакомый американец обязательно пригласит вас к себе
домой (или в ресторан) распить с ним коктейль. На коктейле будет десять
друзей вашего нового знакомого. Каждый из них непременно потащит вас к себе
на коктейль. И у каждого из них будет по десять или пятнадцать приятелей. В
два дня у вас появляется сто новых знакомых, в неделю - несколько тысяч.
Пробыть в Америке год - просто опасно: можно спиться и стать бродягой.
Все несколько тысяч наших новых друзей была полны одним желанием -
показать нам все, что мы только захотим увидеть, пойти с нами, куда только
мы не пожелаем, объяснить нам все, чего мы не поняли. Удивительные люди
американцы - и дружить с ними приятно, и дело легко иметь.
***
Бурлеск
На сцене пела женщина. Петь она не умела. Голос у нее был такой, с
которым нельзя выступать даже на именинах у ближайших родственников. Кроме
того, она танцевала. Не надо было быть балетным маньяком, чтобы понять, что
балериной эта особа никогда не будет. Но публика снисходительно улыбалась.
Среди зрителей вовсе не было фанатиков вокала или балетоманов. Зрители
пришли сюда за другим.
"Другое" состояло в том, что исполнительница песен и танцев внезапно
начинала мелко семенить по сцене, на ходу сбрасывая с себя одежды.
Сбрасывала она их довольно медленно, чтобы зрители могли рассмотреть эту
художественную мизансцену во всех подробностях. Джаз вдруг закудахтал,
музыка оборвалась, и девушка с постельным визгом убежала за кулисы. Молодые
люди, наполнявшие зал, восторженно аплодировали. На авансцену вышел
конферансье, мужчина атлетического вида в смокинге, и внес деловое
предложение:
- Поаплодируйте сильнее, и она снимет с себя еще что-нибудь.
Раздался такой взрыв рукоплесканий, которого никогда в своей жизни,
конечно, не могли добиться ни Маттиа Баттистини, ни Анна Павлова, ни сам
Кин, величайший из великих. Нет! Одним талантом такую публику не возьмешь!
…
После первой плясуньи и певуньи вышла вторая и сделала то же самое, что
делала первая. Третья сделала то же, что делала вторая. Четвертая, пятая и
шестая не подарили ничем новым. Пели без голоса и слуха, танцевали с
изяществом кенгуру. И раздевались. Остальные десять девушек по очереди
делали то же самое.
…
Зулусское торжество продолжалось несколько часов. Эта порнография
настолько механизирована, что носит какой-то промышленно-заводской характер.
В этом зрелище так же мало эротики, как в серийном производстве пылесосов
или арифмометров.
***
Америка лежит на большой автомобильной дороге.
Когда закрываешь глаза и пытаешься воскресить в памяти страну, в
которой пробыл четыре месяца, - представляешь себе не Вашингтон с его
садами, колоннами и полным собранием памятников, не Нью-Йорк с его
небоскребами, с его нищетой и богатством, не Сан-Франциско с его крутыми
улицами и висячими мостами, не горы, не заводы, не кэньоны, а скрещение двух
дорог и газолиновую станцию на фоне проводов и рекламных плакатов.
***
Аптека
Оттого что лекарства стали изготовляться на фабриках, больному легче не
стало, - лекарства не подешевели. Но провизоры потеряли свой заработок. Его
перехватили аптечные фабриканты.
Для увеличения своих доходов околпаченные провизоры стали продавать
мороженое, прохладительные воды, мелкую галантерею, игрушки, папиросы,
кухонную посуду, - словом, пустились во все тяжкие.
И теперешняя американская аптека представляет собой большой бар с
высокой стойкой и вертящимися рояльными табуретками перед ней. За стойкой
суетятся рыжие парни в сдвинутых набок белых пилотках или кокетливые,
завитые на несколько лет вперед девицы, похожие на очередную, только что
вошедшую в моду кинозвезду.
…
Девушки сбивают
сливки, пускают из никелированных кранов шумные струи сельтерской воды,
жарят кур и со звоном кидают в стаканы кусочки льда.
Но хотя аптека давным-давно превратилась в закусочное заведение, хозяин
ее обязан тем не менее быть провизором, иметь, некоторым образом, научный
багаж, настоятельно необходимый при подаче кофе, мороженого, поджаренного
хлеба и прочих аптечных товаров.
***
Часть 1
На корабле
Вечером началась мелкобуржуазная самодеятельность. Пассажиры собрались
в салоне. Потушили свет и навели прожектор на маленькую эстраду, куда, дрожа
всем телом, вышла изможденная девица в серебряном платье. Оркестр,
составленный из профессионалов, смотрел на нее с жалостью.
…
читать дальшеВдруг девица
вздрогнула и запела. Она пела известную песенку "Говорите мне о любви", но
так тихо и плохо, что нежный призыв никем не был услышан. В середине песни
девица неожиданно убежала с эстрады, закрыв лицо руками. На эстраде
появилась другая девица, еще более изможденная. Она была в глухом черном
платье, но босая. На лице ее был написан ужас.
…
Все это
было совсем не похоже на нашу жизнерадостную талантливую горластую
самодеятельность.
***
В ночлежке
Потом перед аудиторией предстал дядя, пышущий полицейским здоровьем. У
него был водевильный лиловатый нос и голос шкипера.
Он был развязен до последней степени. Снова начался рассказ о пользе
обращения к богу. Шкипер, оказывается, тоже когда-то был порядочным
греховодником. Фантазия у него была небольшая, и он кончил заявлением, что
вот теперь благодаря божьей помощи он тоже имеет радиоприемник.
Опять пели. Шкипер махал руками, показывая немалый капельмейстерский
опыт. Двести человек, размолотых жизнью в порошок, снова слушали эту
бессовестную болтовню. Нищим людям не предлагали работы, им предлагали
только бога, злого и требовательного как черт.
Ночлежники не возражали. Бог с чашкой кофе и куском хлеба - это еще
приемлемо. Споемте же, братья, во славу кофейного бога!
И глотки, которые уже полвека извергали только ужасную ругань, сонно
заревели во славу господа.
***
Пища
Упорная реклама приучила американцев пить соки перед первым и вторым
завтраком. В соках есть витамины, что весьма полезно для потребителей, а
продажа соков полезна для фруктовщиков.
…
Идеальная чистота, доброкачественность продуктов, огромный выбор блюд,
минимум времени, затрачиваемого на обед, - все это так. Но вот беда, - вся
эта красиво приготовленная пища довольно безвкусна, как-то обесцвечена во
вкусовом отношении. Она не опасна для желудка, может быть даже полезна, но
она не доставляет человеку никакого удовольствия.
…
Американцы к этому привыкли. Они едят очень быстро, не задерживаясь за
столом ни одной лишней минуты. Они не едят, а заправляются едой, как мотор
бензином.
…
Американцы едят
ослепительно белый, но совершенно безвкусный хлеб, мороженое мясо, соленое
масло, консервы и недозревшие помидоры.
…
Где-то в Чикаго на бойнях били скот и везли его по всей стране в
замороженном виде. Откуда-то из Калифорнии тащили охлажденных кур и зеленые
помидоры, которым полагалось дозревать в вагонах. И никто не смел вступить в
борьбу с могущественными монополистами.
…
Но в Америке дело народного питания, как и все остальные дела,
построено на одном принципе - выгодно или невыгодно. Под Нью-Йорком
невыгодно разводить скот и устраивать огороды. Поэтому люди едят мороженое
мясо, соленое масло и недозревшие помидоры. Какому-то дельцу выгодно
продавать жевательную резинку - и народ приучили к этой жвачке. Кино
выгоднее, чем театр. Поэтому кино разрослось, а театр в загоне, хотя в
культурном отношении американский театр гораздо значительнее, чем кино.
Элевейтед приносит доход какой-то компании. Поэтому нью-йоркцы превратились
в мучеников. По Бродвею в великой тесноте с адским скрежетом ползет трамвай
только потому, что это выгодно одному человеку - хозяину старинной
трамвайной компании.
***
Когда мы ехали в Америку, мы не учли одной вещи - "госпиталити",
американского гостеприимства. Оно беспредельно и далеко оставляет позади все
возможное в этом роде, включая гостеприимство русское, сибирское или
грузинское. Первый же знакомый американец обязательно пригласит вас к себе
домой (или в ресторан) распить с ним коктейль. На коктейле будет десять
друзей вашего нового знакомого. Каждый из них непременно потащит вас к себе
на коктейль. И у каждого из них будет по десять или пятнадцать приятелей. В
два дня у вас появляется сто новых знакомых, в неделю - несколько тысяч.
Пробыть в Америке год - просто опасно: можно спиться и стать бродягой.
Все несколько тысяч наших новых друзей была полны одним желанием -
показать нам все, что мы только захотим увидеть, пойти с нами, куда только
мы не пожелаем, объяснить нам все, чего мы не поняли. Удивительные люди
американцы - и дружить с ними приятно, и дело легко иметь.
***
Бурлеск
На сцене пела женщина. Петь она не умела. Голос у нее был такой, с
которым нельзя выступать даже на именинах у ближайших родственников. Кроме
того, она танцевала. Не надо было быть балетным маньяком, чтобы понять, что
балериной эта особа никогда не будет. Но публика снисходительно улыбалась.
Среди зрителей вовсе не было фанатиков вокала или балетоманов. Зрители
пришли сюда за другим.
"Другое" состояло в том, что исполнительница песен и танцев внезапно
начинала мелко семенить по сцене, на ходу сбрасывая с себя одежды.
Сбрасывала она их довольно медленно, чтобы зрители могли рассмотреть эту
художественную мизансцену во всех подробностях. Джаз вдруг закудахтал,
музыка оборвалась, и девушка с постельным визгом убежала за кулисы. Молодые
люди, наполнявшие зал, восторженно аплодировали. На авансцену вышел
конферансье, мужчина атлетического вида в смокинге, и внес деловое
предложение:
- Поаплодируйте сильнее, и она снимет с себя еще что-нибудь.
Раздался такой взрыв рукоплесканий, которого никогда в своей жизни,
конечно, не могли добиться ни Маттиа Баттистини, ни Анна Павлова, ни сам
Кин, величайший из великих. Нет! Одним талантом такую публику не возьмешь!
…
После первой плясуньи и певуньи вышла вторая и сделала то же самое, что
делала первая. Третья сделала то же, что делала вторая. Четвертая, пятая и
шестая не подарили ничем новым. Пели без голоса и слуха, танцевали с
изяществом кенгуру. И раздевались. Остальные десять девушек по очереди
делали то же самое.
…
Зулусское торжество продолжалось несколько часов. Эта порнография
настолько механизирована, что носит какой-то промышленно-заводской характер.
В этом зрелище так же мало эротики, как в серийном производстве пылесосов
или арифмометров.
***
Америка лежит на большой автомобильной дороге.
Когда закрываешь глаза и пытаешься воскресить в памяти страну, в
которой пробыл четыре месяца, - представляешь себе не Вашингтон с его
садами, колоннами и полным собранием памятников, не Нью-Йорк с его
небоскребами, с его нищетой и богатством, не Сан-Франциско с его крутыми
улицами и висячими мостами, не горы, не заводы, не кэньоны, а скрещение двух
дорог и газолиновую станцию на фоне проводов и рекламных плакатов.
***
Аптека
Оттого что лекарства стали изготовляться на фабриках, больному легче не
стало, - лекарства не подешевели. Но провизоры потеряли свой заработок. Его
перехватили аптечные фабриканты.
Для увеличения своих доходов околпаченные провизоры стали продавать
мороженое, прохладительные воды, мелкую галантерею, игрушки, папиросы,
кухонную посуду, - словом, пустились во все тяжкие.
И теперешняя американская аптека представляет собой большой бар с
высокой стойкой и вертящимися рояльными табуретками перед ней. За стойкой
суетятся рыжие парни в сдвинутых набок белых пилотках или кокетливые,
завитые на несколько лет вперед девицы, похожие на очередную, только что
вошедшую в моду кинозвезду.
…
Девушки сбивают
сливки, пускают из никелированных кранов шумные струи сельтерской воды,
жарят кур и со звоном кидают в стаканы кусочки льда.
Но хотя аптека давным-давно превратилась в закусочное заведение, хозяин
ее обязан тем не менее быть провизором, иметь, некоторым образом, научный
багаж, настоятельно необходимый при подаче кофе, мороженого, поджаренного
хлеба и прочих аптечных товаров.
***
@темы: история, читальный зал, литература