12 стульев
Завхоз 2-го дома Старсобеса был застенчивый ворюга. Все
существо его протестовало против краж, но не красть он не мог.
Он крал, и ему было стыдно. Крал он постоянно, постоянно
стыдился, и поэтому его хорошо бритые щечки всегда горели
румянцем смущения, стыдливости, застенчивости и конфуза.
***
читать дальшеСреди кустарей с мотором,
которыми изобиловал Старгород, Виктор Михайлович Полесов был
самым непроворным и чаще других попадавшим впросак. Причиной
этого служила его чрезмерно кипучая натура. Это был кипучий
лентяй. Он постоянно пенился.
***
Парламентарные выражения дворник богато перемежал
нецензурными словами, которым отдавал предпочтение. Слабое
женское сословие, густо облепившее подоконники, очень
негодовало на дворника, но от окон не отходило.
***
Оба корреспондента были людьми совершенно различными.
Московский гость был холост и юн. ПринцМаховик, обремененный
большой семьей, давно перевалил за четвертый десяток. Один
всегда жил в Москве, другой никогда в Москве не был. Москвич
любил пиво, Маховик-Датский, кроме водки, ничего в рот не брал.
Но, несмотря на эту разницу в характерах, возрасте, привычках и
воспитании, впечатления у обоих журналистов отливались в одни и
те же затертые, подержанные, вывалянные в пыли фразы. Карандаши
их зачиркали, и в книжках появилась новая запись: "В день
праздника улицы Старгорода стали как будто шире..."
***
Когда женщина стареет, с ней могут произойти многие
неприятности: могут выпасть зубы, поседеть и поредеть волосы,
развиться одышка, может нагрянуть тучность, может одолеть
крайняя худоба, но голос у нее не изменится. Он останется таким
же, каким был у нее гимназисткой, невестой или любовницей
молодого повесы.
***
-- В Берлине есть очень странный обычай-- там едят так
поздно, что нельзя понять, что это-ранний ужин или поздний
обед.
***
-- Ваше политическое кредо?
-- Всегда!-восторженно ответил Полесов.
-- Вы, надеюсь, кирилловец?
-- Так точно. Полесов вытянулся в струну.
-- Россия вас не забудет!-рявкнул Остап.
***
-- Граждане!-сказал Остап, открывая заседание.-Жизнь
диктует свои законы, свои жестокие законы. Я не стану говорить
вам о цели нашего собрания-она вам известна. Цель святая.
Отовсюду мы слышим стоны. Со всех концов нашей обширной страны
взывают о помощи. Мы должны протянуть руку помощи, и мы ее
протянем. Одни из вас служат и едят хлеб с маслом, другие
занимаются отхожим промыслом и едят бутерброды с икрой. И те и
другие спят в своих постелях и укрываются теплыми одеялами.
Одни лишь маленькие дети, беспризорные дети, находятся без
призора. Эти цветы улицы, или, как выражаются пролетарии
умственного труда, цветы на асфальте, заслуживают лучшей
участи. Мы, господа присяжные заседатели, должны им помочь. И
мы, господа присяжные заседатели, им поможем.
…
-- Товарищи! -- продолжал Остап.-- Нужна немедленная
помощь. Мы должны вырвать детей из цепких лап улицы, и мы
вырвем их оттуда. Поможем детям. Будем помнить, что дети-цветы
жизни. Я приглашаю вас сейчас же сделать свои взносы и помочь
детям, только детям и никому другому. Вы меня понимаете?
…
Владелец "Быстроупака" был чрезвычайно доволен. "Красиво
составлено,-решил он,-под таким соусом и деньги дать можно. В
случае удачи-почет! Не вышло -- мое дело шестнадцатое. Помогал
детям -- и дело с концом".
***
Максим Петрович заерзал и дал от силы тридцать рублей.
-- В лучшие времена дам больше! -- заявил он.
-- Лучшие времена скоро наступят,-- сказал Остап.
***
Молодая была уже не молода. Ей было не меньше тридцати
пяти лет. Природа одарила ее щедро. Тут было все: арбузные
груди, нос -- обухом, расписные щеки и мощный затылок. Нового
мужа она обожала и очень боялась. Поэтому звала его не по имени
и даже не по отчеству, которого она так никогда и не узнала, а
по фамилии: товарищ Бендер.
***
Человек, лишенный матраца, жалок. Он не существует. Он не
платит налогов, не имеет жены, знакомые не дают ему взаймы
денег "до среды", шоферы такси посылают ему вдогонку
оскорбительные слова, девушки смеются над ним: они не любят
идеалистов. Человек, лишенный матраца, большей частью пишет
стихи:
Под мягкий звон часов Буре приятно отдыхать в качалке.
Снежинки вьются на дворе, и, как мечты, летают галки.
Творит он за высокой конторкой телеграфа, задерживая
деловых матрацевладельцев, пришедших отправлять телеграммы.
Матрац ломает жизнь человеческую. В его обивке и пружинах
таится некая сила, притягательная и до сих пор не
исследованная. На призывный звон его пружин стекаются люди и
вещи. Приходит финагент и девушки. Они хотят дружить с
матрацевладельцами. Финагент делает это в целях фискальных,
преследующих государственную пользу, а девушки -- бескорыстно,
повинуясь законам природы.
Начинается цветение молодости. Финагент, собравши налог,
как пчела собирает весеннюю взятку, с радостным гулом улетает в
свой участковый улей. А отхлынувших девушек заменяет жена и
примус ."Ювель э 1".
Матрац ненасытен. Он требует жертвоприношений. По ночам он
издает звон падающего мяча. Ему нужна этажерка. Ему нужен стол
на глупых тумбах. Лязгая пружинами, он требует занавесей,
портьер и кухонной посуды. Он толкает человека и говорит ему:
-- Пойди! Купи рубель и скалку!
-- Мне стыдно за тебя, человек, у тебя до сих пор нет
ковра!
-- Работай! Я скоро принесу тебе детей! Тебе нужны деньги
на пеленки и колясочку. Матрац все помнит и все делает
по-своему. Даже поэт не может избежать общей участи. Вот он
везет с рынка матрац, с ужасом прижимаясь к его мягкому брюху.
-- Я сломлю твое упорство, поэт! -- говорит матрац.-Тебе
уже не надо будет бегать на телеграф писать стихи. Да и вообще
стоит ли их писать? Служи! И сальдо будет всегда в твою пользу. Подумай о жене и детях.
***
Есть в Москве особая категория людей. Она ничего не
понимает в живописи, не интересуется архитектурой и не любит
памятников старины. Эта категория посещает музеи исключительно
потому, что они расположены в прекрасных зданиях. Эти люди
бродят по ослепительным залам, завистливо рассматривают
расписные потолки, трогают руками то, что трогать воспрещено, и
беспрерывно бормочут:
-- Эх! Люди жили!
Им не важно, что стены расписаны французом Пюви де
Шаванном. Им важно узнать, сколько это стоило бывшему владельцу
особняка. Они поднимаются по лестнице с мраморными изваяниями
на площадках и представляют себе, сколько лакеев стояло здесь,
сколько жалованья и чаевых получал каждый лакей. На камине
стоит фарфор, но они, не обращая на него внимания, решают, что
камин-штука невыгодная: слишком много уходит дров. В столовой,
обшитой дубовой панелью, они не смотрят на замечательную
резьбу. Их мучит одна мысль; что ел здесь бывший хозяин-купец и
сколько бы это стоило при теперешней дороговизне?
***
Сияла звезда. Ночь была волшебна. На Второй Советской
продолжался спор губернатора с городским головой.
***
Ипполит Матвеевич за все время экзекуции не издал ни
звука.
Со стороны могло показаться, что почтительный сын
разговаривает с отцом, только отец слишком оживленно трясет
головой.
***
Словарь Вильяма Шекспира по подсчету исследователей
составляет 12 000 слов. Словарь негра из людоедского племени
"Мумбо-Юмбо" составляет 300 слов.
Эллочка Щукина легко и свободно обходилась тридцатью.
…
Двести рублей, которые ежемесячно получал ее муж на заводе
"Электролюстра", для Эллочки были оскорблением. Они никак не
могли помочь той грандиозной борьбе, которую Эллочка вела уже
четыре года, с тех пор, как заняла общественное положение
домашней хозяйки, жены Щукина. Борьба велась с полным
напряжением сил. Она поглощала все ресурсы. Эрнест Павлович
брал на дом вечернюю работу, отказался от прислуги, разводил
примус, выносил мусор и даже жарил котлеты.
Но все было бесплодно. Опасный враг уже разрушал хозяйство
с каждым годом все больше. Эллочка четыре года тому назад
заметила, что у нее есть соперница за океаном.
…
Сверкающая фотография
изображала дочь американского миллиардера Вандербильда и
вечернем платье. Там были меха и перья, шелк и жемчуг,
необыкновенная легкость покроя и умопомрачительная прическа.
Это решило все.
-- Ого! -- сказала Эллочка сама себе. Это значило: "или я,
или она".
…
Затем удалось подняться еще на одну ступеньку той
лестницы, которая приближала Эллочку к сияющему раю, где
прогуливаются дочки миллиардеров, не годящиеся домашней хозяйке
Щукиной даже в подметки. По рабкредиту была куплена собачья
шкура, изображавшая выхухоль. Она была употреблена на отделку
вечернего туалета.
…
Платье, отороченное собакой, нанесло заносчивой
Вандербильдихе первый меткий удар.
…
Очередной номер журнала мод заключал в себе портреты
проклятой соперницы в четырех видах: 1) в черно-бурых лисах, 2)
с брильянтовой звездой во лбу, 3) в авиационном костюме
(высокие сапожки, тончайшая зеленая куртка и перчатки, раструбы
которых были инкрустированы изумрудами средней величины) и 4) в
бальном туалете (каскады драгоценностей и немножко шелку).
Эллочка произвела мобилизацию. Папа-Щукин взял ссуду в
кассе взаимопомощи. Больше тридцати рублей ему не дали.
…
Недавно были получены фотографии мисс в
ее новом замке во Флориде. Пришлось и Эллочке обзавестись новой
мебелью. Она купила на аукционе два мягких стула.
…
Не спросясь мужа,
Эллочка взяла деньги из обеденных сумм. До пятнадцатого
осталось десять дней и четыре рубля.
…
Мадмуазель
Собак слыла культурной девушкой: в ее словаре было около ста
восьмидесяти слов. При этом ей было известно одно такое слово,
которое Эллочке даже не могло присниться. Это было богатое
слово: гомосексуализм. Фима Собак, несомненно, была культурной
девушкой.
…
Остап прошел в комнату, которая могла
быть обставлена только существом с воображением дятла.
***
--Пушкин писал
турецкие стихи и никогда не был в Турции.
-- О да, Эрзерум ведь находится в Тульской губернии.
Ляпис не понял сарказма. Он горячо продолжал:
-- Пушкин писал по материалам. Он прочел историю
Пугачевского бунта, а потом написал. А мне про скачки все
рассказал Энтих.
***
-- Вот это ваш мальчик?-спросил завхоз подозрительно.
-- Мальчик,-- сказал Остап,-- разве плох? Кто скажет, что
это девочка, пусть первый бросит в меня камень!
***
Знаете, Воробьянинов, этот стул напоминает мне нашу
жизнь. Мы тоже плывем по течению. Нас топят, мы выплываем,
хотя, кажется, никого этим не радуем. Нас никто не любит, если
не считать Уголовного розыска, который тоже нас не любит.
Никому до нас нет дела.
***
-- Эх, Киса,-сказал Остап,-мы чужие на этом празднике
жизни.
***
-- Согласие есть продукт при полном непротивлении сторон.
-- Хорошо излагает, собака,-шепнул Остап на ухо Ипполиту
Матвеевичу,-учитесь.
-- Когда же вы стулья принесете?
-- Стулья против денег.
-- Это можно,-- сказал Остап, не думая.
-- Деньги вперед,-- заявил монтер,-- утром -- деньги,
вечером -- стулья или вечером-деньги, а на другой день утром --
стулья.
***
-- Мосье, же не манж па сие жур. Гебен зи мир битте этвас
копек ауф дем штюк брод. Подайте чтонибудь бывшему депутату
Государственной думы.
-- Еще раз. Жалостнее! Ипполит Матвеевич повторил.
-- Ну, хорошо. У вас талант к нищенству заложен с детства.
Идите.
***
- Приобретайте билеты, граждане! Десять копеек! Дети и
красноармейцы бесплатно! Студентам -- пять копеек! Не членам
профсоюза--тридцать копеек! Остап бил наверняка. Пятигорцы в
Провал не ходили, а с советского туриста содрать десять копеек
за вход "куда-то" не представляло ни малейшего труда.
***
В чудном мраке пятигорской ночи по аллеям парка гуляла
Эллочка Щукина, волоча за собой покорного, примирившегося с нею
Эрнеста Павловича. Поездка на Кислые воды была последним
аккордом в тяжелой борьбе с дочкой Вандербильда. Гордая
американка недавно с развлекательной целью выехала в
собственной яхте на Сандвичевы острова.
***
Брильянты превратились в сплошные фасадные стекла и
железобетонные перекрытия, прохладные гимнастические залы были
сделаны из жемчуга. Алмазная диадема превратилась в театральный
зал с вертящейся сценой, рубиновые подвески разрослись в целые
люстры, золотые змеиные браслеты с изумрудами обернулись
прекрасной библиотекой, а фермуар перевоплотился в детские
ясли, планерную мастерскую, шахматный кабинет и бильярдную.
Сокровище осталось, оно было сохранено и даже увеличилось.
Его можно было потрогать руками, но нельзя было унести. Оно
перешло на службу другим людям.
Завхоз 2-го дома Старсобеса был застенчивый ворюга. Все
существо его протестовало против краж, но не красть он не мог.
Он крал, и ему было стыдно. Крал он постоянно, постоянно
стыдился, и поэтому его хорошо бритые щечки всегда горели
румянцем смущения, стыдливости, застенчивости и конфуза.
***
читать дальшеСреди кустарей с мотором,
которыми изобиловал Старгород, Виктор Михайлович Полесов был
самым непроворным и чаще других попадавшим впросак. Причиной
этого служила его чрезмерно кипучая натура. Это был кипучий
лентяй. Он постоянно пенился.
***
Парламентарные выражения дворник богато перемежал
нецензурными словами, которым отдавал предпочтение. Слабое
женское сословие, густо облепившее подоконники, очень
негодовало на дворника, но от окон не отходило.
***
Оба корреспондента были людьми совершенно различными.
Московский гость был холост и юн. ПринцМаховик, обремененный
большой семьей, давно перевалил за четвертый десяток. Один
всегда жил в Москве, другой никогда в Москве не был. Москвич
любил пиво, Маховик-Датский, кроме водки, ничего в рот не брал.
Но, несмотря на эту разницу в характерах, возрасте, привычках и
воспитании, впечатления у обоих журналистов отливались в одни и
те же затертые, подержанные, вывалянные в пыли фразы. Карандаши
их зачиркали, и в книжках появилась новая запись: "В день
праздника улицы Старгорода стали как будто шире..."
***
Когда женщина стареет, с ней могут произойти многие
неприятности: могут выпасть зубы, поседеть и поредеть волосы,
развиться одышка, может нагрянуть тучность, может одолеть
крайняя худоба, но голос у нее не изменится. Он останется таким
же, каким был у нее гимназисткой, невестой или любовницей
молодого повесы.
***
-- В Берлине есть очень странный обычай-- там едят так
поздно, что нельзя понять, что это-ранний ужин или поздний
обед.
***
-- Ваше политическое кредо?
-- Всегда!-восторженно ответил Полесов.
-- Вы, надеюсь, кирилловец?
-- Так точно. Полесов вытянулся в струну.
-- Россия вас не забудет!-рявкнул Остап.
***
-- Граждане!-сказал Остап, открывая заседание.-Жизнь
диктует свои законы, свои жестокие законы. Я не стану говорить
вам о цели нашего собрания-она вам известна. Цель святая.
Отовсюду мы слышим стоны. Со всех концов нашей обширной страны
взывают о помощи. Мы должны протянуть руку помощи, и мы ее
протянем. Одни из вас служат и едят хлеб с маслом, другие
занимаются отхожим промыслом и едят бутерброды с икрой. И те и
другие спят в своих постелях и укрываются теплыми одеялами.
Одни лишь маленькие дети, беспризорные дети, находятся без
призора. Эти цветы улицы, или, как выражаются пролетарии
умственного труда, цветы на асфальте, заслуживают лучшей
участи. Мы, господа присяжные заседатели, должны им помочь. И
мы, господа присяжные заседатели, им поможем.
…
-- Товарищи! -- продолжал Остап.-- Нужна немедленная
помощь. Мы должны вырвать детей из цепких лап улицы, и мы
вырвем их оттуда. Поможем детям. Будем помнить, что дети-цветы
жизни. Я приглашаю вас сейчас же сделать свои взносы и помочь
детям, только детям и никому другому. Вы меня понимаете?
…
Владелец "Быстроупака" был чрезвычайно доволен. "Красиво
составлено,-решил он,-под таким соусом и деньги дать можно. В
случае удачи-почет! Не вышло -- мое дело шестнадцатое. Помогал
детям -- и дело с концом".
***
Максим Петрович заерзал и дал от силы тридцать рублей.
-- В лучшие времена дам больше! -- заявил он.
-- Лучшие времена скоро наступят,-- сказал Остап.
***
Молодая была уже не молода. Ей было не меньше тридцати
пяти лет. Природа одарила ее щедро. Тут было все: арбузные
груди, нос -- обухом, расписные щеки и мощный затылок. Нового
мужа она обожала и очень боялась. Поэтому звала его не по имени
и даже не по отчеству, которого она так никогда и не узнала, а
по фамилии: товарищ Бендер.
***
Человек, лишенный матраца, жалок. Он не существует. Он не
платит налогов, не имеет жены, знакомые не дают ему взаймы
денег "до среды", шоферы такси посылают ему вдогонку
оскорбительные слова, девушки смеются над ним: они не любят
идеалистов. Человек, лишенный матраца, большей частью пишет
стихи:
Под мягкий звон часов Буре приятно отдыхать в качалке.
Снежинки вьются на дворе, и, как мечты, летают галки.
Творит он за высокой конторкой телеграфа, задерживая
деловых матрацевладельцев, пришедших отправлять телеграммы.
Матрац ломает жизнь человеческую. В его обивке и пружинах
таится некая сила, притягательная и до сих пор не
исследованная. На призывный звон его пружин стекаются люди и
вещи. Приходит финагент и девушки. Они хотят дружить с
матрацевладельцами. Финагент делает это в целях фискальных,
преследующих государственную пользу, а девушки -- бескорыстно,
повинуясь законам природы.
Начинается цветение молодости. Финагент, собравши налог,
как пчела собирает весеннюю взятку, с радостным гулом улетает в
свой участковый улей. А отхлынувших девушек заменяет жена и
примус ."Ювель э 1".
Матрац ненасытен. Он требует жертвоприношений. По ночам он
издает звон падающего мяча. Ему нужна этажерка. Ему нужен стол
на глупых тумбах. Лязгая пружинами, он требует занавесей,
портьер и кухонной посуды. Он толкает человека и говорит ему:
-- Пойди! Купи рубель и скалку!
-- Мне стыдно за тебя, человек, у тебя до сих пор нет
ковра!
-- Работай! Я скоро принесу тебе детей! Тебе нужны деньги
на пеленки и колясочку. Матрац все помнит и все делает
по-своему. Даже поэт не может избежать общей участи. Вот он
везет с рынка матрац, с ужасом прижимаясь к его мягкому брюху.
-- Я сломлю твое упорство, поэт! -- говорит матрац.-Тебе
уже не надо будет бегать на телеграф писать стихи. Да и вообще
стоит ли их писать? Служи! И сальдо будет всегда в твою пользу. Подумай о жене и детях.
***
Есть в Москве особая категория людей. Она ничего не
понимает в живописи, не интересуется архитектурой и не любит
памятников старины. Эта категория посещает музеи исключительно
потому, что они расположены в прекрасных зданиях. Эти люди
бродят по ослепительным залам, завистливо рассматривают
расписные потолки, трогают руками то, что трогать воспрещено, и
беспрерывно бормочут:
-- Эх! Люди жили!
Им не важно, что стены расписаны французом Пюви де
Шаванном. Им важно узнать, сколько это стоило бывшему владельцу
особняка. Они поднимаются по лестнице с мраморными изваяниями
на площадках и представляют себе, сколько лакеев стояло здесь,
сколько жалованья и чаевых получал каждый лакей. На камине
стоит фарфор, но они, не обращая на него внимания, решают, что
камин-штука невыгодная: слишком много уходит дров. В столовой,
обшитой дубовой панелью, они не смотрят на замечательную
резьбу. Их мучит одна мысль; что ел здесь бывший хозяин-купец и
сколько бы это стоило при теперешней дороговизне?
***
Сияла звезда. Ночь была волшебна. На Второй Советской
продолжался спор губернатора с городским головой.
***
Ипполит Матвеевич за все время экзекуции не издал ни
звука.
Со стороны могло показаться, что почтительный сын
разговаривает с отцом, только отец слишком оживленно трясет
головой.
***
Словарь Вильяма Шекспира по подсчету исследователей
составляет 12 000 слов. Словарь негра из людоедского племени
"Мумбо-Юмбо" составляет 300 слов.
Эллочка Щукина легко и свободно обходилась тридцатью.
…
Двести рублей, которые ежемесячно получал ее муж на заводе
"Электролюстра", для Эллочки были оскорблением. Они никак не
могли помочь той грандиозной борьбе, которую Эллочка вела уже
четыре года, с тех пор, как заняла общественное положение
домашней хозяйки, жены Щукина. Борьба велась с полным
напряжением сил. Она поглощала все ресурсы. Эрнест Павлович
брал на дом вечернюю работу, отказался от прислуги, разводил
примус, выносил мусор и даже жарил котлеты.
Но все было бесплодно. Опасный враг уже разрушал хозяйство
с каждым годом все больше. Эллочка четыре года тому назад
заметила, что у нее есть соперница за океаном.
…
Сверкающая фотография
изображала дочь американского миллиардера Вандербильда и
вечернем платье. Там были меха и перья, шелк и жемчуг,
необыкновенная легкость покроя и умопомрачительная прическа.
Это решило все.
-- Ого! -- сказала Эллочка сама себе. Это значило: "или я,
или она".
…
Затем удалось подняться еще на одну ступеньку той
лестницы, которая приближала Эллочку к сияющему раю, где
прогуливаются дочки миллиардеров, не годящиеся домашней хозяйке
Щукиной даже в подметки. По рабкредиту была куплена собачья
шкура, изображавшая выхухоль. Она была употреблена на отделку
вечернего туалета.
…
Платье, отороченное собакой, нанесло заносчивой
Вандербильдихе первый меткий удар.
…
Очередной номер журнала мод заключал в себе портреты
проклятой соперницы в четырех видах: 1) в черно-бурых лисах, 2)
с брильянтовой звездой во лбу, 3) в авиационном костюме
(высокие сапожки, тончайшая зеленая куртка и перчатки, раструбы
которых были инкрустированы изумрудами средней величины) и 4) в
бальном туалете (каскады драгоценностей и немножко шелку).
Эллочка произвела мобилизацию. Папа-Щукин взял ссуду в
кассе взаимопомощи. Больше тридцати рублей ему не дали.
…
Недавно были получены фотографии мисс в
ее новом замке во Флориде. Пришлось и Эллочке обзавестись новой
мебелью. Она купила на аукционе два мягких стула.
…
Не спросясь мужа,
Эллочка взяла деньги из обеденных сумм. До пятнадцатого
осталось десять дней и четыре рубля.
…
Мадмуазель
Собак слыла культурной девушкой: в ее словаре было около ста
восьмидесяти слов. При этом ей было известно одно такое слово,
которое Эллочке даже не могло присниться. Это было богатое
слово: гомосексуализм. Фима Собак, несомненно, была культурной
девушкой.
…
Остап прошел в комнату, которая могла
быть обставлена только существом с воображением дятла.
***
--Пушкин писал
турецкие стихи и никогда не был в Турции.
-- О да, Эрзерум ведь находится в Тульской губернии.
Ляпис не понял сарказма. Он горячо продолжал:
-- Пушкин писал по материалам. Он прочел историю
Пугачевского бунта, а потом написал. А мне про скачки все
рассказал Энтих.
***
-- Вот это ваш мальчик?-спросил завхоз подозрительно.
-- Мальчик,-- сказал Остап,-- разве плох? Кто скажет, что
это девочка, пусть первый бросит в меня камень!
***
Знаете, Воробьянинов, этот стул напоминает мне нашу
жизнь. Мы тоже плывем по течению. Нас топят, мы выплываем,
хотя, кажется, никого этим не радуем. Нас никто не любит, если
не считать Уголовного розыска, который тоже нас не любит.
Никому до нас нет дела.
***
-- Эх, Киса,-сказал Остап,-мы чужие на этом празднике
жизни.
***
-- Согласие есть продукт при полном непротивлении сторон.
-- Хорошо излагает, собака,-шепнул Остап на ухо Ипполиту
Матвеевичу,-учитесь.
-- Когда же вы стулья принесете?
-- Стулья против денег.
-- Это можно,-- сказал Остап, не думая.
-- Деньги вперед,-- заявил монтер,-- утром -- деньги,
вечером -- стулья или вечером-деньги, а на другой день утром --
стулья.
***
-- Мосье, же не манж па сие жур. Гебен зи мир битте этвас
копек ауф дем штюк брод. Подайте чтонибудь бывшему депутату
Государственной думы.
-- Еще раз. Жалостнее! Ипполит Матвеевич повторил.
-- Ну, хорошо. У вас талант к нищенству заложен с детства.
Идите.
***
- Приобретайте билеты, граждане! Десять копеек! Дети и
красноармейцы бесплатно! Студентам -- пять копеек! Не членам
профсоюза--тридцать копеек! Остап бил наверняка. Пятигорцы в
Провал не ходили, а с советского туриста содрать десять копеек
за вход "куда-то" не представляло ни малейшего труда.
***
В чудном мраке пятигорской ночи по аллеям парка гуляла
Эллочка Щукина, волоча за собой покорного, примирившегося с нею
Эрнеста Павловича. Поездка на Кислые воды была последним
аккордом в тяжелой борьбе с дочкой Вандербильда. Гордая
американка недавно с развлекательной целью выехала в
собственной яхте на Сандвичевы острова.
***
Брильянты превратились в сплошные фасадные стекла и
железобетонные перекрытия, прохладные гимнастические залы были
сделаны из жемчуга. Алмазная диадема превратилась в театральный
зал с вертящейся сценой, рубиновые подвески разрослись в целые
люстры, золотые змеиные браслеты с изумрудами обернулись
прекрасной библиотекой, а фермуар перевоплотился в детские
ясли, планерную мастерскую, шахматный кабинет и бильярдную.
Сокровище осталось, оно было сохранено и даже увеличилось.
Его можно было потрогать руками, но нельзя было унести. Оно
перешло на службу другим людям.
@темы: читальный зал, литература