XI
Союз Вронского и Анны (продолжение)
Анна. Морфин.
Истерии Анны проходят на фоне употребления ею морфина. Как я уже замечала в самом начале данных записок, вопрос морфинизма героини просто-таки будоражит современных интерпретаторов толстовского романа. Остановимся на нем подробнее.
читать дальшеИсторическая справка
В медицине известно немало случаев, когда один и тот же препарат в разных дозах, в сочетании с различными другими веществами может оказаться как смертельным ядом, так и спасительным лекарством. Так же известно, что с течением времени, с накоплением статистики и результатов наблюдений за действием того или иного препарата на здоровье пациентов, от каких-то лекарств отказываются, какие-то из них совершенствуют, а какие-то просто запрещают.
Возьмем пример с мышьяком. С древних времен мышьяк был известен и как лекарство, и как яд.
Мышьяк и все его соединения ядовиты. На территориях, где в почве и воде избыток мышьяка, он накапливается в щитовидной железе у людей и вызывает эндемический зоб. Так же переизбыток мышьяка в организме вызывает различные виды рака.
Симптомы мышьяковистого отравления - металлический вкус во рту, рвота, сильные боли в животе. Позже – судороги, паралич, смерть.
И, тем не менее, мышьяк необходим нашему организму: он препятствует потере фосфора. Как витамин D регулирует фосфорно-кальциевый обмен, так мышьяк регулирует обмен фосфорный. Присутствуя в организме в очень малых количествах, мышьяк благотворно влияет на процессы кроветворения, обмен веществ, скорость роста тканей, толщину костей; предполагают, что микродозы мышьяка повышают устойчивость организма к действию вредных микробов. Когда организм человека или домашних животных (собак, птиц, свиней, коров) отравляется большими дозами селена, мышьяк может стать хорошим противоядием. В экспериментах, проведенных на мышах, удалось уменьшить заболеваемость раком именно с помощью специально подобранных доз мышьяка, в стоматологии мышьяк часто применяется для лечения кариеса, и т.д.
С древности до наших дней применение мышьяка в медицине было гораздо более широким. «Отец медицины» Гиппократ рекомендовал пасту из сульфида мышьяка для лечения язв. В средневековье мышьяковистые лекарства широко применялись для лечения ангин и возвратного тифа. Его применяли для лечения эпилепсии и астмы, псориаза и экземы, сифилиса и ревматизма, заболеваний нервной системы и даже белокровия (лейкемии). Своего пика лечение мышьяком достигло в 18–19 вв.
Инъекциями мышьяка лечили и самого Толстого: «Врачи все нашли, что причина общего заболевания и ослабления сердца -- присутствие малярийного яда в организме. Давали хинин, предлагают впрыскивания мышьяком, от которого, к сожалению, Л. Н. [Толстой – прим. моё] упорно отказывается» (из дневника С. А. Толстой, запись от 14 июля 1901). Позже инъекции провели, и писателю стало гораздо лучше.
Но постепенно медицинской науке стала очевидной опасность этого препарата, и применение мышьяка пошло на убыль.
Аналогичная история произошла и с опиатами. Первые упоминания опиума относятся к 300-м годам до н. э. Опиум применялся в Древней Греции, его болеутоляющие свойства упоминал Гиппократ. В Европе введение опия в медицину приписывают Парацельсу (XVI в.) — приготовлявшаяся им настойка была названа лауданумом. Пик употребления опиума в Европе пришёлся на конец XIX века.
Опиумные препараты рекомендовались при инфекционных болезнях (оспе, туберкулезе, холере, дизентерии, сифилисе, коклюше), а также при водянке, подагре, головной боли, сердцебиениях, выкидышах, печеночных и почечных коликах, кашле. Их применяли при бессоннице и возбуждении, при слабости и истощении, при различных болях, кровотечениях, кашлях и поносах. Обычным способом введения был оральный, распространены были также свечи из опиума, растирки, мази и пр.
В 1804 году немецким фармакологом Фридрихом Сертюрнером из опиума был впервые выделен морфин, который первоначально использовался как обезболивающее. Его название шло из греческой мифологии и подчеркивало снотворный эффект этого вещества.
Морфин был первым алкалоидом, полученным в очищенном виде. Он использовался (и продолжает использоваться под строгим контролем) для облегчения боли.
Широкое распространение морфин получил после изобретения инъекционной иглы в 1853 году. А в 1874 году из морфина синтезировали диацетилморфин, более известный как героин, который применялся в качестве лечебного средства вплоть до начала XX века, когда стало известно, что его наркотическое действие во много раз превышает действие морфина.
Морфиновая наркомания (морфинизм) стала развиваться вскоре после того, как был разработан метод употребления морфия путём впрыскивания его под кожу. После 1864г. с изобретением шприца морфин стал очень доступным и даже модным стимулирующим и успокоительным средством.
Морфин в порошках представлял некоторые трудности для применения в медицинских целях: порошок был горек на вкус, очень плохо растворялся в воде, употреблять его можно было только в виде суспензий, глотать которые больному затруднительно. Мало помогало и то, что морфий прекрасно растворялся в спирте – ведь не каждого больного можно поить спиртовыми растворами. Подкожные инъекции же были доступны каждому больному и не вызывали таких препятствий.
В России, как в Европе и в США, в конце XIX-начале XXвв. в аптеках без рецепта свободно продавались камфорная настойка опия (ею лечили бессонницу и дизентерию), героин в порошке как средство для лечения астмы, бронхита, туберкулеза и нервных депрессий, лауданум – спиртовая настойка опия, обладающая успокоительным действием (ее давали маленьким детям, чтобы они вели себя спокойно или спали), белые кристаллы морфия, прекрасного снотворного и обезболивающего, успокаивающие сиропы для детей на морфиновой основе, таблетки с кокаином от зубной боли и т.д. и т.п. (и только в середине 1920-х гг. на широкое применение морфина в любом виде был наложен запрет, а опийная настойка (желудочное средство) в СССР была снята с производства в 1952 году).
Уже в 1870-х гг. выяснилось, что многие больные, лечившиеся морфиновыми инъекциями, стали от них зависимы. Тогда же опийная наркомания была впервые описана как заболевание. Был выявлен эффект привыкания организма к морфию и возник специальный термин «морфинизм».
Наркомания в России имеет столь же долгую историю, как и во всем мире, это можно утверждать со всей определенностью. В конце 70-х гг. XIX в. статьи, посвященные морфинизму, в русских газетах появлялись столь же часто, как и в европейских, и они вполне позволяют оценить масштаб проблемы. Вот что писала весьма консервативная газета «Московские ведомости» по этому поводу в ноябре 1879 г.: «Каждому из нас, наверное, приходилось видеть между своими знакомыми людей до такой степени привыкших к морфию, что они без него совершенно не могут обойтись».
Статья «Морфинизм» в энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона начала XX в.: «Много морфинистов среди совершенно здоровых на вид людей имеется во всех городах, там где кипит общественная жизнь, где рано расстраиваются нервы. Число приучающихся к морфию с каждым годом все больше и больше: тысячи мужчин перед началом своих занятий вводят себе отраву; дамы подбадривают себя впрыскиванием морфия даже во время бала». Там же говорится и о другой беде: «Большинство морфинистов люди образованные, развитые, среди них много врачей...». Пожалуй, самый известный из таких врачей – Михаил Афанасьевич Булгаков.
1880 г. вошел в мировую историю как переломный в отношении к опиуму и морфину, что было естественным ответом на осознание опасности наркомании и на признание опийной наркомании как тяжелого психического заболевания.
Сегодня большинство из лекарств на наркотической основе либо сильно ограничено, либо запрещено к использованию. Свободный оборот таких препаратов запрещён и регулируется государством.
*
Обычно у людей после введения морфина наступает общее успокоение, угнетение нервной системы. В больших дозах морфин вызывает снотворный эффект, который сильнее выражен при нарушениях сна.
Большинство опиатов перерабатываются в печени и выделяются почками. Выделение опиатов достаточно быстрое, 90% выделяется в течение дня после приема наркотика. Однако следы морфина могут оставаться в моче от двух до четырех дней после его употребления.
При регулярном приеме морфин и его производные довольно быстро вызывают сильную психологическую и физическую зависимость. Скорость развития привыкания зависит от вида и способа употребления. Так, при употреблении героина, для формирования зависимости бывает достаточно 3-4 инъекций, при использовании морфина 10-15 инъекций, при употреблении внутрь настойки опия зависимость развивается через 2-3 недели.
По мере привыкания к морфину постепенно развиваются психопатические черты личности, грубость, эгоистичность, лживость, наступает социальная деградация. У морфиниста отмечается сухость кожи, землистый цвет лица, гипотрофия мышц, зрачки узкие, пульс редкий, наблюдаются вегетативные расстройства в виде повышенной потливости, парестезий, запоров. Внешний облик морфиниста носит отпечаток недостаточности питания, резко уменьшается масса тела. Внешность опиумного наркомана так же чрезвычайно характерна. Помимо изможденного внешнего вида, выражение лица теряет выразительность, цвет кожи землисто-серый, глаза запавшие, с темными кругами вокруг. Подбородок заострившийся, зрачки расширены.
Психические расстройства включают изменение поведения и настроения; первоначально наблюдаются оживленность, расторможенность, ускорение речевых и ассоциативных процессов, снижение критики; впоследствии подъем настроения сменяется сонливостью, речь становится замедленной, ослабевает внимание, появляются апатия или дисфория (форма болезненно-пониженного настроения, (антоним слова «эйфория») характеризующаяся мрачной раздражительностью, чувством неприязни к окружающим).
Однако, надо учитывать множество факторов, как способствующих, так и препятствующих распространению опийного и морфинового привыкания.
По сравнению с инъекционной зависимостью пероральный вариант (приём лекарства через рот (лат. per os, oris), путём проглатывания лекарства) – более легкий, т.к. при нем происходит более медленное, чем при других способах приёма лекарств, развитие терапевтического эффекта и эффекта привыкания. Кроме того, как предупреждал баварский токсиколог Герман фон Бек, абстиненция проходит намного тяжелее у тех, кому морфин кололи:
«Морфиниста, который употребляет наркотик с пищей, легче вылечить, чем того, кто делает себе инъекции».
Привыкание больных XIXв. к опиатам: опиуму или морфину, обычно начиналось в среднем возрасте с выявлением у них хронических заболеваний. Облегчение, приносимое наркотиками, побуждало пациентов использовать эти препараты для снятия тревоги. Зависимость часто появлялась при назначении опиума или морфина хроническим больным астмой, бронхитом, диареей, дизентерией, малярией, артритом и ревматизмом.
В результате лечения от тех или иных недугов к наркотикам приобщились и многие знаменитые политики, писатели, служители муз, что отразилось на их творениях. С легкой руки медиков употребление опиума или морфина становится семейной традицией.
Аврора Дюпен, баронесса Дюдеван (1804-1876), более известная как писательница Жорж Санд, описывала в 1873 году, как она лечила в семье бронхит. Она давала родственникам минимальные дозы морфина каждый вечер на протяжении недели и более. «Как это легко и быстро! Улучшение чувствуешь через два или три дня». В ее семье не возникло постоянной привычки.
Известный литератор Сэмюэль Джонсон лечил опиумом кашель, Фридрих Второй Прусский не расставался с опиумом, причем всегда носил с собой смертельную дозу. Наркоманом был и писатель Эдвард Бульвер-Литтон, автор увлекательных приключенческих романов; Льюис Кэрролл создал знаменитую «Алису», находясь под действием морфина; для успокоения желудочных болей принимал наркотики Вальтер Скотт, ими не брезговали Флобер и Дюма-отец…
Знаменитый композитор Гектор Берлиоз, как и его отец, пил опийную настойку сначала из-за болей в желудке, затем, чтобы бороться с бессонницей. Он называл наркотик «богом забвения» и писал, что ему необходимо принять на ночь дозу настойки, чтобы забыться до завтрашнего дня. Свое частое восторженное состояние Берлиоз сравнивал с «ощущениями, которые приносит опий». Композитор принимал наркотик при создании «Фантастической симфонии» и оперы «Троянцы». Опиум не оказал разрушительного воздействия на его повседневную жизнь.
Проспер Мериме пристрастился к наркотикам во время путешествий по Ближнему Востоку, там он начал курить гашиш. По возвращению в Европу он начал принимать опийную настойку — лауданум. Во время службы при дворе Наполеона III и императрицы Евгении он привык прибегать к ней в случае неприятностей или плохого настроения и сам признавался, что почти отравлен опиатами.
Жертвой опиума можно считать и выдающегося английского писателя Уилки Коллинза. Когда Коллинз заболел ревматизмом и подагрой, он прибег к опийной настойке, хотя и знал об опасных последствиях, т.к. его отец лечился опийными препаратами. Опий быстро вызвал привыкание писателя. Для лечения этой зависимости медики избрали способ, совершенно себя не оправдавший: они заменили пероральный прием на инъекции. В своем письме 1869 года Коллинз сообщает: «Мой врач хочет, чтобы я отказался от своей привычки пить опийную настойку. Каждый вечер в десять часов меня колют острым шприцем для подкожных инъекций морфина, и я хорошо сплю без страха пристраститься к опиуму навечно. Мне сказали, что если я буду продолжать уколы, то смогу постепенно уменьшать количество морфия и таким образом вообще отказаться от опиата». Надо ли говорить, что инъекции морфина вызвали стойкую привязанность Коллинза к наркотику.
И т.д. и т.п.
Как видно, на кого-то прием опиатов подействовал разрушительно, а у кого-то постоянной зависимости не вызвал.
В современных исследованиях отмечается, что у страдающих болями пациентов с хроническими заболеваниями привыкание к ненаркотическим анальгетикам или к сочетанию слабых наркотических анальгетиков с ненаркотическими анальгетиками отмечалось чаще, чем привыкание к сильнодействующим наркотическим анальгетикам. В нескольких недавно выполненных исследованиях, в которых описывается длительная терапия больных, страдающих болями не злокачественной природы, сообщается, что даже длительное применение опиатов не вызывает развития привыкания или психической зависимости.
Результаты этих исследований служат доказательством справедливости той точки зрения, что одно лишь использование лекарственного средства не является решающим фактором в развитии психической зависимости, но что и другие медицинские, социальные, психологические и экономические факторы играют важную роль. Эти выводы также подкрепляются результатами обследований военнослужащих армии США, среди которых наркомания к сильнодействующим опиатам развилась во Вьетнаме. В этой группе развитие привыкания к наркотическим лекарственным средствам в значительной степени зависело от целого ряда факторов, включая личностные особенности, социальное окружение и экономические проблемы.
*
Семья Толстых так же была знакома с лекарствами на опийной основе не понаслышке. Вот только некоторые свидетельства.
Из писем С. А. Толстой – Л. Н. Толстому
«Ночью, с пятницы на субботу в 3 часа меня разбудили сильные боли в желудке, сделалось расстройство, я приняла энергические меры: опиум, мята, голодовка, — ну и прошло, хотя чувствую себя плохо» (С.А. Толстая 14 мая 1906 г. Москва).
«Андрюша [сын Л. Н. Толстого, (1877-1916) – прим. моё] лежит совсем в постели; его ранки от вскрытых нарывов болят, сидеть нельзя, а на то горе еще примешался понос, так что ему велели принимать опиум, чтоб не заразить вредно ранок в заднем проходе» (С.А. Толстая 27 октября 1894 г. Москва).
Из дневников С. А. Толстой
1 июня 1898
Лев Николаевич плох, все дизентерия, слабость, ехать домой немыслимо.
2, 3, 4, 5 июня 1898
Трудный уход и забота за больным Л. Н. в чужом доме, с сложной вегетарианской пищей. Посылала за доктором, давали висмут с опием, клистиры крахмальные, компрессы.
20 июня 1898
[у Л. Н. Толстого болен желудок – прим. моё]
Лев Николаевич все болен. Жар небольшой, 37 и 8, но все жжет его, и он худеет и слабеет. Боли в животе только при движении или нажимании. Вчера на ночь долго растирала ему живот камфарным маслом, потом положила компресс с камфарным спиртом. На ночь дала висмут с содой и морфием.
[У Л. Н. Толстого болезни сердца, печени, ЖКТ. Позже он перенес воспаление легких и брюшной тиф – прим. моё.]
27 января 1901
Ему впрыскивали несколько раз камфару и морфий.
4 февраля
Прошлую ночь впрыснули морфий, провел довольно спокойно.
5 февраля
Положение все тоже. Ночь под морфием, впрыснули восьмое деление.
6 февраля, 9 часов вечера.
Бессонная ночь, два раза впрыскивали морфий, ничто не помогало.
И т.д. и т.п.
Итак, постоянное лечение опием и морфием (инъекциями!) не сделало из Л. Толстого и из членов его семьи опийных наркоманов.
Родственники Л. Н. Толстого так же вынуждены были лечиться опийными препаратами. Два его родных старших брата умерли от чахотки (туберкулеза): Николай Николаевич Толстой (1823-1860) в возрасте 37 лет и Дмитрий Николаевич Толстой (1827-1856) в 29-летнем возрасте. В лечение туберкулеза в то время входили различные лекарственные препараты, в том числе и инъекции мышьяка и морфина, опий и героин, позже добавился хлоралгидрат. Наркотики использовались для снятия различных видов болей. Так лечили А. П. Чехова (1860-1904), подобными препаратами пользовались и при лечении братьев Толстых.
Троюродный брат Льва Николаевича, Алексей Константинович Толстой, последние годы жизни тяжело страдал от астмы и расстройства нервов, облегчая боль приемами морфия по предписанию врача. Во время очередного сильнейшего приступа головной боли 28 сентября 1875 года он ошибся и ввёл себе слишком большую дозу морфия, что привело к его смерти.
Опиум всегда был в доме самого Л. Н. Толстого. Во время конфликтов супругов в последние годы Софья Андреевна не раз в истерике грозила мужу самоубийством. Она доставала флакон с опийной настойкой и изображала отравление: «Еще один глоточек - и все кончено!». Лев Николаевич отнимал пузырьки, разбивал о пол, топтал в гневе ногами, но все было тщетно — во время следующей ссоры в руке у жены появлялась новая порция яда. Толстой плакал, пытался успокоить ее, а на следующее утро домашние узнавали от Софьи Андреевны, что Толстой приходил к ней ночью и целовал руки…
Об опасности морфиновой наркомании и ее последствиях Толстой знал. Из его дневников:
«20 апреля. Москва. 1889
Встретил Озмидова... “А стало быть, и морфин хорошо?” Я понял, что морфин, который он вспрыскивает и который есть слабость, он объясняет тем, что он делает это для того, чтобы быть в состоянии работать и потом кормить семью, следовательно, убивает себя для других. Никогда так ясно не было мне искривление суждений людских для оправдания себя, для избавления себя от покаяния и потому от движения вперед. Это нравственный морфин».
@темы: история, другой взгляд на, разговоры, споры, обсуждения, литература, Страсти по Анне