Страсти по Анне

[Madilain]

XI

Союз Вронского и Анны
Я заметила, что при анализе семейного вопроса, рассматривающегося в романе, в рецензиях и критических статьях разбираются только семьи Карениных и Левиных (как противоположности), иногда упоминается семья Облонских. Союз же Анны и Вронского критики обходят молчанием. А ведь он тоже представляет собой семейный, пусть и внебрачный, союз людей, живущих вместе и имеющих общую дочь. Он также интересен для рассмотрения, как и семья Левиных, и в них, при всех их различиях, много схожего. Более того, мне кажется, что Толстой противопоставляет именно эти две семейные пары – Левиных и Вронского с Анной. В сюжетной линии Анны и Вронского отчетливо видно все противоречие и борьба между Толстым-моралистом и Толстым-реалистом. В конце концов, Толстой-моралист в этой борьбе побеждает: он все-таки выводит свой роман к трагической, но, по-моему, абсолютно неоправданной концовке – самоубийству Анны. С самого начала запретной любви над союзом Анны и Вронского Толстым был подвешен дамоклов меч. Как нам уже известно, еще до написания романа Толстой-моралист поставил перед собой цель – осудить падшую женщину, причем сделать это должны были не читатели (их задача была пожалеть заблудшую), а Высший Суд посредством самой провинившейся (Анны), выносящей себе смертный приговор (см. главу V История создания романа).

Толстой-реалист показывает семью Карениных как существование двух чужих друг другу людей под одной крышей. Он красноречиво описывает все лицемерие, ложь и тяжесть этого брака, особенно после измены и признания Анны. И в то же время Толстой-моралист не дает надежд на разрыв их отношений, он упорно настаивает на незыблемости семейных уз.
Целомудрие обоих полов до брака, нерушимость брачных уз и обета верности, неприемлемость внебрачных связей ни под каким видом и ни при каких оправданиях, полное подчинение жены мужу, вынашивание, кормление и воспитание ею детей, сколько Бог пошлет, сосредоточение всех интересов женщины только в ее семье и доме без возможности выхода за пределы очерченных обязанностей – вот что такое идеальная семья для писателя, и этой точке зрения Толстой не изменял до конца своих дней. (Впоследствии Толстой будет говорить о целомудрии даже в семейной жизни, о воздержании между мужем и женой.)

«Был разговор о семейной жизни. Я говорил, что хорошая семейная жизнь возможна только при сознанном, воспитанном в женщинах убеждении в необходимости всегдашнего подчинения мужу, разумеется во всем, кроме вопросов души — религиозных. Я говорил, что это доказывается тем, что так было с тех пор, как мы знали жизнь людей, и тем, что семейная жизнь с детьми есть переезд на утлой лодочке, который возможен только тогда, когда едущие подчиняются одному. И таким одним признавался всегда мужчина, по той причине, что, не нося, не кормя, он может быть лучшим руководителем жены, чем жена мужа» (Л. Толстой Запись в дневнике от 5 августа 1895г.) (выделено мной).
«Мужчина для исполнения воли Бога должен служить Ему и в области физического труда, и мысли, и нравственности: он всеми этими делами может исполнить свое назначение. Для женщины средства служения Богу суть преимущественно и почти исключительно (потому что кроме нее никто не может этого сделать) — дети. Только через дела свои призван служить Богу и людям мужчина, только через детей своих призвана служить женщина. (…) Идеальная женщина, по мне, будет та, которая, усвоив высшее миросозерцание того времени, в котором она живет, отдается своему женскому, непреодолимо вложенному в нее призванию — родит, выкормит и воспитает наибольшее количество детей, способных работать для людей, по усвоенному ею миросозерцанию» (Л. Толстой «Об истине, жизни и поведении» или «Круг чтения Толстого», глава «О сути мужской и женской роли», 1910) (выделено мной).
«…в нашем обществе… супружеская неверность сделалась во всех слоях общества… самым обычным явлением. (…) …надо, чтобы изменился взгляд на плотскую любовь… и чтобы нарушение обещания верности, даваемого в браке, казнилось бы общественным мнением… а не воспевалось бы, как это делается теперь, в романах, стихах, песнях, операх и т. д.» (Л. Толстой «О целомудрии. Послесловие к “Крейцеровой сонате”» 1890).
Собственно говоря, в этих, как и во многих аналогичных статьях и записях, сделанных гораздо позже написания романа, отражен непоколебимый для писателя принцип патриархального построения семьи, на котором он постоянно настаивал во всех своих произведениях, в том числе и в романе «Анна Каренина».

Зная взгляды писателя на семью и отношения между полами, становится не удивительно, что Толстой-моралист в нарушение логики реалистического повествования привел-таки к осуществлению пророчеств Каренина: Вронский к Анне охладел (или ей казалось, что он охладел); над Анной постоянно довлел страх остаться одной с детьми без средств к существованию; ее сжирала неудержимая злая ревность, захватившая все существо, как противоположность чистой любви; греховная плотская страсть затмила даже святую любовь к дочери, брошенной на попечение нянек, и привела к отказу от рождения новых детей; наконец, одна греховная внесемейная связь вела к возможной череде других и окончательному «падению» Анны, что было предотвращено ее самоубийством.
Вот такой страшный итог «преступной» связи уготовил Толстой своей героине.

При внимательном чтении сцен совместной жизни Анны и Вронского бросается в глаза непохожесть этого союза на описанные ранее патриархальные браки Облонских, Карениных, Левиных (см. главы VI, VII, VIII), даже при наличии у тех своих сложностей и несчастий. Но если отбросить все гиперболизированные Толстым-моралистом ужасы адюльтера, то мы увидим, что Толстой-реалист показывает счастливый (!) союз абсолютно равноправных партнеров, союз двух разносторонних личностей, союз, в котором нет насильственного подчинения жены мужу, нет тяжкого исполнения однообразных супружеских и семейных обязанностей, а есть молодая здоровая любовь и общее интересное дело. По сути, Толстой описывает совершенно новые семейные отношения, где женщина – это не только мать и мужняя жена, но и личность, чьи интересы разнообразны и выходят далеко за рамки семейного быта. Жена – друг, любимая женщина, деловой партнер. Такое сочетание невозможно при патриархальном устройстве семьи, и мы его не видим ни у Облонских, ни у Карениных, ни даже у Левиных.
Союз Вронского и Анны – это новая форма семейных отношений, возникшая при зарождающемся капитализме и Анна в этом союзе – женщина, современная нам, эмансипированная и уверенная в себе. Особенно ярко это показано в сценах жизни Вронского и Анны в имении Вронского.

Сравнивая две семейные пары – Левиных и Вронского с Анной, мы легко заметим их сходства и различия. Итак, и тот и другой союз были образованы по любви и вопреки желаниям родителей (у Кити и у Вронского протестовали матери). И в том и в другом случае жены стали верными помощницами своих мужей. Но, если в браке Левиных Кити, во всем поддерживая мужа, в управление имением, хозяйственную и общественную деятельность супруга не вмешивалась, занимаясь ребенком и бытовыми проблемами, то в союзе Вронских Анна вникала во все дела и детали деятельности любимого и часто помогала ему очень дельными советами.
Кстати, сам Левин поначалу осуждал Кити за отсутствие интересов и увлечений: «…у нее нет серьезных интересов. Ни интереса к моему делу, к хозяйству, к мужикам, ни к музыке, в которой она довольно сильна, ни к чтению. Она ничего не делает и совершенно удовлетворена». Но Толстой дает объяснение такой пассивности молодой женщины: «…она готовилась к тому периоду деятельности, …когда она будет в одно и то же время женой мужа, хозяйкой дома, будет носить, кормить и воспитывать детей», что полностью соответствует представлениям писателя об идеальной жене.

И Кити и Анна рожают детей от любимых мужчин. Кити полностью погружается в процесс выращивания первенца и несколько отстраняется от мужа. Анна, напротив, полностью погружена в любовь к своему избраннику, отодвинув дочь на второй план.
Эти различия в поведении жен, тем не менее, приводят семьи к схожим результатам: Левин живет своей богатой внутренней жизнью, пишет книгу, размышляет о жизни и вере, преодолевает внутренний кризис, много читает, развивается умственно и нравственно, но в этот мир свою жену он не пускает и своими размышлениями и открытиями с ней не делится: «”Нет, не надо говорить… Это тайна, для меня одного нужная, важная и невыразимая словами…”». По сути, как и у его прототипа, у Левина начался процесс духовного отдаления от своей жены, погрязшей в устройстве быта, родах и воспитании ребенка (а за ним и следующих детей). Со временем у самого Толстого это отдаление превратилось в непреодолимую пропасть со взаимным непониманием, раздражением, скандалами, что в итоге привело к разрыву семейных отношений и уходу писателя из дома. Левин стоит в самом начале трагического пути, но конец его неизбежен: жена изначально не была ему духовным другом и соратницей. Кити и Левин живут вместе, но кроме любви их ничто не связывает, они далеки от жизни друг друга и не стремятся к духовному единению.
Левин отдаляется от Кити, но и Вронский так же отдаляется от Анны, предпочитая свою независимость и общение с друзьями её обществу. «Раздражение, разделявшее их, не имело никакой внешней причины, и все попытки объяснения не только не устраняли, но увеличивали его. Это было раздражение внутреннее, имевшее для нее основанием уменьшение его любви, для него – раскаяние в том, что он поставил себя ради ее в тяжелое положение, которое она, вместо того чтоб облегчить, делает еще более тяжелым».

@темы: история, другой взгляд на, разговоры, споры, обсуждения, литература, Страсти по Анне