IX
(продолжение)
Отступление. Общественно-политические взгляды Л.Н. Толстого (часть III)
Итак, земля должна быть в руках только работающих на ней хозяев – крестьян и успешных помещиков. А что же Толстой думал о жизни рабочих фабрик и заводов? Что он предлагал им для ее улучшения? По этому вопросу интересна его статья «К рабочему народу» (1902), где писатель не только предлагает пути решения этой задачи, но и высказывает свое отношение к социалистическому учению, понимая его очень оригинально.
читать дальшеВо-первых, Толстой призывает фабричных рабочих вернуться из города в деревню к работе на земле. «Возможность жить на земле, кормиться с нее своим трудом, как всегда была, так и останется всегда одним из главных условий счастливой и независимой жизни людской», - пишет он. И продолжает: «...жизнь на земле не исключает возможности рабочим участвовать частью своего времени и в фабричном труде дома или даже на фабриках. Если же вследствие этого перехода уменьшится производство бесполезных и вредных предметов, с большой быстротой изготовляемых теперь на больших заводах, и прекратится обычное теперь перепроизводство нужных предметов, а увеличится количество зерна, овощей, плодов, домашних животных, то это никак не уменьшит богатства людей, а только увеличит его» (выделено мной).
(Интересно, что идею труда наемного работника одновременно и на земле – в сельском хозяйстве и на фабрике воплотил в жизнь американский «автомобильный король» Генри Форд. С 1919г. до начала 1940-х гг. в сельской местности около малых рек, дающих дешевую электроэнергию, он строит малые предприятия по выпуску автодеталей и приборов, где трудилось от десяти до нескольких сот человек. На этих мини-заводиках Форд использовал труд фермеров, которым платил так же, как и промышленным рабочим. Сельским жителям удавалось успевать и на завод, и на ферму на собственных автомобилях. Новая организация труда, считал Форд, исключала безработицу, т.к. благополучие занятых базировалось на совмещении двух видов труда, а, следовательно, исключалось и социальное напряжение со стачками и борьбой трудящихся за свои права. Эти предприятия оказались нерентабельными из-за небольшого объема производства, ограниченных энергетических и людских ресурсов, необходимых затрат на перевозку сырья и готовой продукции. К тому же весной большинство фермеров занималось полевыми работами, а среди городских рабочих не нашлось желающих поселиться «на природе». Преемник и внук основателя компании Генри Форд II закрыл пришедшие в упадок «деревенские заводы» – любимое детище своего деда.)
Но главное, напоминает Толстой, «…рабочим, оставившим уже землю и живущим фабричным трудом, нужны не союзы, товарищества, стачки, ребяческие прогулки с флагами 1-го мая и т. п., а только одно: изыскание средств освобождения от фабричного рабства и поселения на земле, главным препятствием которому служит захват земли не работающими на ней собственниками. Этого они должны просить, требовать от своих правительств». Именно за получение земли, на которой они будут жить и с которой будут кормить свои семьи, должны бороться рабочие, говорит писатель.
Второе. Бороться за землю нужно только мирным путем, исключая всяческое насилие, ибо
«… все средства, употреблявшиеся до сих пор рабочими для своего освобождения, как прямое насилие и социалистическая деятельность, так и поступки отдельных лиц, для своей выгоды поддерживающих беззаконие землевладения, не достигали цели, потому что все были несогласны с основным правилом нравственности: делать другому то, что хочешь, чтобы тебе делали.
Освобождает же рабочих от их рабства даже не деятельность, а одно воздержание от греха только потому, что такое воздержание справедливо и нравственно, т. е. согласно с волею Бога» (выделено мной).
Единственно верное средство борьбы состоит в ненасильственном сопротивлении, т.е. в гражданском неповиновении, говорит Толстой: «… средство освобождения вас, рабочих, от вашего порабощения состоит только в том, чтобы, поняв, что владение землею есть преступление, не участвовать в нем ни в виде солдат, отнимающих землю у работающих, ни в виде работников на помещичьих землях, ни в виде ее наемщиков». Эту мысль Толстой повторяет неоднократно: «Приобрести ее [свободную землю – прим. моё] вы можете не бунтами, от которых избави вас Бог, не демонстрациями, не стачками, не социалистическими депутатами в парламентах, а только неучастием в том, что вы сами считаете дурным, т. е. не поддерживать беззакония земельной собственности как насилиями, производимыми войсками, так и работами на помещичьих землях или наймом их».
В-третьих, ни земля, ни фабрики и заводы не принадлежат никому: ни одному человеку, ни группе (классу) людей: «Хозяин не имеет никакого права владеть фабрикой, но так же мало права имеют и рабочие на какую бы то ни было фабрику…». Это положение Толстой объясняет тем, что земля – это природное достояние всего общества, а фабрики и заводы – плоды деятельности многих специалистов: архитекторов, инженеров, строителей и т.д., и потому, только рабочие не могут ими владеть.
И, наконец, четвертое. Людям надо помнить, что все причины их бед находятся в них самих, а не вовне: «Стоит только человеку или обществу людей вообразить, что испытываемое им зло происходит от внешних условий, и направить свое внимание и силы на изменение этих внешних условий и зло будет только увеличиваться». Поэтому, бесполезно менять внешние условия жизни, особенно кардинальным насильственным путем, в надежде, что произойдет ее улучшение.
«…положим, что вы достигнете того, чего желаете: свергнете теперешнее правительство и учредите новое, овладеете всеми фабриками, заводами, землею. Почему вы думаете, что люди, которые составят новое правительство, будут руководиться новыми, иными основами, чем те, которыми руководствуется теперешнее. А если они будут руководиться теми же основами, то они точно так же, как теперешние, будут стараться не только удержать, но усилить свою власть и будут извлекать из своей власти для своей выгоды всё то, что можно извлечь из нее», – приходит к выводу Толстой.
И в конце большой статьи делает неожиданное заключение: «Никакие изменения внешнего устройства никогда не улучшат и не могут улучшить положение людей. И потому-то мой четвертый и самый главный совет вам, рабочим, состоит в том, чтобы, не осуждая других людей, ваших угнетателей, вы оглянулись бы на себя и изменили бы свою внутреннюю жизнь» (выделено мной).
О «новомодном», по определению Толстого, социалистическом учении писатель отзывается следующим образом: «Несмотря на то, что учение… исполнено неясностей, произвольных положений и противоречий и просто глупостей, оно в последнее время всё более и более распространяется».
Заключается же это учение, в саркастической интерпретации Толстого, в следующем: всем «рабочим» [он имеет в виду сельскохозяйственных работников- крестьян – прим. моё] определено лишиться земли, «которою прежде владели», и стать наемными рабочими на фабриках. Далее, «они, устраивая союзы, товарищества, демонстрации и выбирая своих сторонников в парламенты, всё будут улучшать и улучшать свое положение и под конец даже присвоят себе все заводы, фабрики, вообще все орудия труда, в том числе и землю, и тогда уже будут совершенно свободны и благополучны».
Успокаивает Толстого то обстоятельство, что, по его заверениям, к проповеди «этого модного, называемого социализмом учения даже и в таких странах, как Россия», прислушиваются только 2% рабочих, «которые отстали или отстают от земледельческого труда». А «все те социалистические приемы союзов, демонстраций, выборов своих сторонников в парламенты, посредством которых фабричные рабочие стараются облегчить свое рабское положение, не представляют никакого интереса для свободных сельских рабочих».
Вообще, по представлению писателя, социалистическое учение подхватывается только теми фабричными рабочими, которые поддаются соблазнам городской жизни, считая себя «передовыми людьми, стоящими несравненно выше грубого мужика, сельского рабочего».
Социалистическое учение определяется Толстым как ложное, т.к., по его мнению, оно считает «увеличение потребностей признаком совершенствования человека». Кроме этого, говорит писатель, социалисты совершенно неправильно считают, что «земля есть такое же орудие труда, как завод или фабрика», они предлагают рабочим заняться «овладением фабрик, производящих пушки, ружья, духи, мыло, зеркала, ленты и всякие предметы роскоши, а потом уже, когда эти рабочие выучатся хорошо и быстро работать зеркала, ленты, но сделаются неспособными работать на земле, завладеть и землею».
Далее он обличает социалистов в том, что они увлекают рабочих жизнью в нездоровых промышленных центрах и бессмысленным трудом на фабриках ради возрастающих потребностей. «И запутавшиеся в соблазнах фабричной жизни рабочие верят этому и все силы свои употребляют на жалкую борьбу с капиталистами из-за часов работы и грошей прибавки, воображая, что они делают очень важное дело, тогда как единственное важное дело, на которое оторванные от земли рабочие должны бы употребить все свои силы, в том, чтобы найти средство возвращения к жизни среди природы и к земледельческому труду», – гнет свою линию Толстой.
«Мнимые друзья народа говорят вам, … что надо изменить всё теперешнее устройство: завладеть орудиями труда и землею и свергнуть теперешнее правительство и установить новое. И вы верите этому и надеетесь и трудитесь для достижения этих целей», но новое правительство, предупреждает Толстой, будет ничем не лучше прежнего. И снова рабочие окажутся под пятой уже новой власти.
Так Толстой подводит читателя к пониманию бессмысленности всякого рода переустройства окружающей действительности. В заключение он опять настойчиво повторяет свою концепцию достижения всеобщего истинного блага: «…нужно только жить по закону Бога братскою жизнью, делая другим то, что вы хотите, чтобы вам делали, и в той мере, в которой вы поймете это, а понявши исполните, осуществится и то благо, которого вы желаете, и уничтожится ваше рабство: "Познаете истину, и истина сделает вас свободными"» (выделено мной).
Надо учесть тот факт, что во время написания этой статьи (1902), в первые годы XXв., промышленный пролетариат России только начинал формироваться, в подавляющем большинстве это были рабочие в первом поколении, остающиеся по своему типу мышления крестьянами. Так, в 1905г. половина рабочих-мужчин имела землю, и эти рабочие возвращались в деревню на время уборки урожая. Очень большая часть рабочих жила холостяцкой жизнью в бараках, а семьи их оставались в деревне. В городе они чувствовали себя «на заработках». С другой стороны, много крестьян прибывало в город на сезонные работы или в периоды, когда в городе не хватало рабочих рук. Таким образом, между рабочими и крестьянами в России поддерживался постоянный и двусторонний контакт.
Городской рабочий начала XX века был близок к крестьянину по образу жизни и типу культуры. Даже и по сословному состоянию большинство рабочих были записаны как крестьяне.
(Собственно, исходя из такого положения первого поколения рабочих, Толстой и обращался к ним как к «заблудшим» крестьянам на временных заработках в городе. В статье «Великий грех» (1905 г.) Толстой писал, что русский народ не должен подражать народам Европы и Америки, не должен «опролетариться», что он имеет свое великое историческое призвание — показать другим народам путь разумной, свободной и счастливой жизни вне промышленного, фабричного, капиталистического насилия и рабства. Он говорил, что народу необходимо, якобы, только получить землю, и тогда рабочие вернутся с фабрик к земледельческому труду и этот труд на свободной земле составит именно то «самое нравственное, здоровое, радостное и нужное занятие», которое является, по мнению Толстого, идеалом человеческой жизни.)
Тем не менее, курс на индустриализацию привел к постоянному увеличению численности наемных рабочих. Особенностью России была высокая концентрация рабочих на крупных промышленных предприятиях, что обуславливалось слабой технической оснащенностью производства и экстенсивными способами эксплуатации машин и оборудования. В начале XX в. около половины рабочих были заняты на предприятиях с числом работающих свыше тысячи человек. Это способствовало консолидации рабочего класса, упрощало задачу формирования его классового самосознания. Кроме того, отсутствие продуманной системы государственных мер в области рабочего законодательства и элементарных гражданских прав содействовало превращению пролетариата в мощную революционную силу.
Но этих моментов Толстой не видел и не учитывал в своей теории. Левинское выражение о том, что в России рабочего вопроса нет, так и осталось неизменным убеждением Толстого.
Итак, суммируем противоречивые взгляды Толстого на современную ему действительность и его рецепты достижения лучшей жизни.
- Писатель призывает фабричных рабочих бросить свои рабочие места в городе и вернуться в деревню, чтобы заняться сельским трудом. – Такой исход рабочих из города в деревню в условиях разорения крестьянства, его безземелья и бегства от голода в город просто нереален.
- Толстой предполагает возможность постоянного и одновременного совмещения сельского и фабричного труда одним производителем. – Даже в теории это выглядит утопичным, а на практике оказывается полностью несостоятельным (пример фордовских малых предприятий, даже несмотря на полную их механизацию). Ну а про участие в «фабричном труде дома» и говорить не приходится: налицо явная путаница в понятиях «ремесленный труд» и «фабрично-заводское производство».
- Толстой предполагает с помощью реализации единого налога по Генри Джорджу постепенную мирную национализацию земли. – На практике, в условиях капитализма, это также не осуществимо: ни власти, ни крупные землевладельцы на это не пойдут.
- Добиваться улучшения жизни Толстой предлагает путем ненасильственного гражданского неповиновения. – Несмотря на то, что учение Толстого имело своих последователей, оно не стало массовым, не было единого организующего начала и предводителя для исполнения таких массовых акций (например, как Махатма Ганди, ставший «отцом нации» и одним из руководителей и идеологов движения за независимость Индии от Великобритании, ведший борьбу путем гражданского неповиновения).
- Противореча себе, Толстой призывает не бороться с угнетателями (даже ненасильственными методами), а самосовершенствоваться и жить по Божьи, творя добро, и тогда окружающий мир изменится сам собою. – Толстовские земледельческие коммуны возникали в различных губерниях России с 1880-х гг. Они существовали в полном соответствии с учением Толстого о ненасилии и добром отношении к окружающим, бесконфликтно уживаясь с капиталистическим обществом, не оказывая на него хоть сколько-нибудь заметного влияния и не вызывая хоть каких-то улучшений в социальном плане (подробнее о таких коммунах мы поговорим позже).
Ленин был абсолютно прав, говоря в своей статье «Лев Толстой как зеркало русской революции» (1908): «…Толстой не мог абсолютно понять ни рабочего движения и его роли в борьбе за социализм, ни русской революции [революции 1905г. – прим. моё], это само собою очевидно. Но противоречия во взглядах и учениях Толстого не случайность, а выражение тех противоречивых условий, в которые поставлена была русская жизнь последней трети XIX века». И далее: «Стремление смести до основания и казенную церковь, и помещиков, и помещичье правительство, уничтожить все старые формы и распорядки землевладения, расчистить землю, создать на место полицейски-классового государства общежитие свободных и равноправных мелких крестьян, - это стремление красной нитью проходит через каждый исторический шаг крестьян в нашей революции, и несомненно, что идейное содержание писаний Толстого гораздо больше соответствует этому крестьянскому стремлению, чем отвлеченному "христианскому анархизму", как оценивают иногда "систему" его взглядов».
@темы: история, другой взгляд на, разговоры, споры, обсуждения, литература, Страсти по Анне