Из Ильфа и Петрова

[kyhonka]

Одноэтажная Америка (1935-1936)
Часть 8
Макс Фактор
За банком виднелось новенькое
здание. Весь фасад его занимали электрические буквы: "Макс Фактор".
Много лет назад Макс Фактор, молодой человек в продранных штанах,
приехал с юга России в Америку. Без долгих размышлений Макс принялся делать
театральный грим и парфюмерию. Вскоре все сорок восемь объединившихся Штатов
заметили, что продукция мистера Фактора начинает завоевывать рынок. Со всех
сторон к Максу потекли деньги. Сейчас Макс невероятно богат и любит
рассказывать посетителям волшебную историю своей жизни. А если случайно
посетитель родом из Елисаветграда, Николаева или Херсона, то он может быть
уверен, что счастливый хозяин заставит его принять на память большую банку
крема для лица или набор искусственных ресниц, имеющих лучшие отзывы Марлены
Дитрих или Марион Дэвис. Недавно Фактор праздновал какой-то юбилей - не то
двадцатилетие своей плодотворной деятельности на гримировальном фронте, не
то очередную годовщину своей удачной высадки на американском берегу.
Пригласительные извещения представляли собой сложное и богатейшее сооружение
из веленевой бумаги, великолепного бристольского картона,
высококачественного целлофана и стальных пружин. Это были толстые альбомы,
напыщенный текст которых извещал адресата о том, что его имеют честь
пригласить и что он имеет честь быть приглашенным. Но в последнюю минуту
гостеприимный Фактор, как видно, усомнился в том, поймут ли его. Поэтому на
обложке большими буквами напечатано: "Приглашение".
***
Праздники
Мы уже говорили, что американское рождество - праздник, не имеющий
никакого отношения к религии. В этот день празднуется вовсе не рождение
господа бога. Это праздник в честь традиционной рождественской индейки. В
этот день господь, застенчиво улыбаясь, отступает на задний план.
С поклонением индейке связан еще один странный обряд - поднесение
подарков друг другу. Многолетняя, умело проведенная торговая реклама сделала
так, что поднесение подарков превратилось для населения в своего рода
повинность, из которой торговля извлекает неслыханные прибыли. Вся заваль,
собравшаяся за год в магазинах, продается в несколько дней по повышенным
ценам. Магазины переполнены. Ошалевшие покупатели хватают все, что только
увидят. Американец делает подарки не только своей жене, детям или друзьям.
Подарки делаются и начальству.
…
Большинство подарков имеет совершенно незамаскированный характер
взятки.
…
Взрослые кряхтят при виде рождественского
деда и напряженно вспоминают, кому еще осталось сделать подношения. Не дай
боже забыть кого-нибудь - на весь год будут испорчены отношения.
***
Церковь
В Америке много религий и много богов: протестантский, католический,
баптистский, методистский, конгрегационный, пресвитерианский, англиканский.
Миллионы людей хотят во что-то верить, и десятки могучих церковных
организаций предлагают им свои услуги.
Старые, если так можно сказать европейские религии страдают некоторой
отвлеченностью. Пусть себе ютятся в Европе, на этом старом, дряхлом
материке. В Америке, рядом с небоскребами, электрическими стиральными
машинами и другими достижениями века, они как-то бледнеют. Нужно что-нибудь
более современное, эффектное и, наконец надо говорить честно и откровенно,
что-нибудь более деловое, чем вечное блаженство на небесах за праведную
жизнь на земле.
…
Даже католицизм в Америке приобрел особые черты. Патер Коглин
построил собственную радиостанцию и рекламирует своего бога с неменьшей
исступленностью, чем рекламируется "Кока-кола". Серьезно, сэры, европейские
религии не подходят американцам. Они построены на недостаточно деловой базе.
Кроме того, они слишком умны для среднего американца. Ему нужно что-нибудь
попроще. Ему надо сказать, в какого бога верить. Сам он не в силах
разобраться. К тому же разбираться некогда - он человек занятой. Повторяю,
сэры, ему нужна простая религия. Скажите ему точно, какие выгоды эта религия
приносит, сколько ему это будет стоить и чем эта религия лучше других. Но
уж, пожалуйста, точно. Американец не выносит неопределенности.
…
Оказывается, они (супруги Адамс - прим. моё) рано утром, не желая нас будить, отправились в
Лос-Анжелос послушать проповедь известной в Америке создательницы новой
религии, Эмми Макферсон.
…
Итак, мы с Бекки пришли в храм Эмми Макферсон. Несмотря
на то что до начала проповеди еще оставался целый час, церковь была
переполнена. Там сидело больше тысячи человек. И все хорошие, простые люди.
Распорядители приняли нас, как видно, за каких-то важных особ и посадили в
первом ряду. Очень хорошо, сэры. Мы сидим и ждем. Да, да, да, конечно,
разговорились пока что с соседями. Прекрасные люди. Один -фермер из Айовы,
другой тоже специально приехал сюда. У него в Неваде маленький рэнч.
Хорошие, честные люди, которые хотят во что-то верить, они томятся по
духовной пище. Им надо обязательно что-нибудь дать, это им нужно, сэры!
Наконец раздается музыка, гремит туш, прямо как в цирке, - и появляется Эмми
Макферсон, завитая, вся в локончиках, с малиновым маникюром, в белом хитоне,
намазанная, накрашенная. Уже не очень молодая, но еще хорошенькая. Все в
восторге. Еще бы! Вы только подумайте, сэры! Вместо скучного попа выходит
современная хорошенькая женщина. И вы знаете, что она говорила? Это был
ужас!
…
Итак, сэры, я не стану вам передавать, что она болтала. В
Европе это вызвало бы смех даже у самых темных людей. Но мы в Америке,
мистеры. Здесь надо говорить только очень простые вещи. Честное слово, эти
хорошие люди, наполнявшие церковь, были в восхищении. Та духовная пища,
которую предложила им Эмми Макферсон, не подошла бы даже канарейке, если бы
канарейка нуждалась в религии. Грубое шарлатанство, сдобренное жалкими
остротами и довольно большой порцией эротики в виде хора молодых девушек в
просвечивающих белых платьицах. Но самое главное, мистеры, было только
впереди. Оказалось, что Эмми Макферсон нужны сто тысяч долларов на ремонт
храма. Сто тысяч долларов, сэры, это большие деньги даже в богатой Америке.
И надо вам сказать, что американцы не очень любят расставаться со своими
долларами. Вы сами понимаете, что если бы она просто попросила у собравшихся
пожертвовать на ремонт храма, то собрала бы весьма немного. Но она выдумала
гениальную штуку! Умолк потрясавший своды оркестр, и завитая, как ангел,
сестра Макферсон снова обратилась к толпе. Речь ее поистине была
вдохновенна. Мистеры, вы все потеряли, потому что вы не слышали этой
удивительной речи. "Братья, - сказала она, - нужны деньги. Конечно, не мне,
а богу. Можете вы дать богу один пенни с каждого фунта веса вашего тела,
которое он даровал вам по неизреченной своей милости? Только один пенни!
Совсем немного! Только один пенни просит у вас бог! Неужели вы ему
откажете?"
Тут же по рядам забегали служители, раздавая листовки, на которых было
напечатано:

МОЛИТЕСЬ, ВЗВЕШИВАЙТЕСЬ И ПЛАТИТЕ!
Только 1 пенни с фунта живого веса!
Взвешивайтесь сами! Взвешивайте родных!
Взвешивайте знакомых!

Вы знаете, мистеры, ведь это гениально придумано! С тонким знанием
свойств американского характера. Американцы любят цифры. Убедить их легче
всего цифрами. Так просто они не дали бы денег. Но один пенни с каждого
фунта веса - в этом есть что-то бесконечно убедительное и деловое. Кроме
того, это интересное занятие. Фермер вернется к себе в Айову и целую неделю
будет взвешивать своих соседей и родственников. Хохоту будет!..
Да, да, да, сэры, служители снова забегали по рядам, на этот раз с
большими подносами. Собрали полные подносы денег в несколько минут. Средний
американец весит фунтов сто восемьдесят. Мой толстый сосед из Невады отдал
два доллара! А человек он явно небогатый. Его убедили с помощью идиотской
арифметики. Сэры, я говорю вам вполне серьезно. Религия всех этих
шарлатанских сект находится где-то на полпути от таблицы умножения к самому
вульгарному мюзик-холлу. Немножко цифр, немножко старых анекдотов, немножко
порнографии и очень много наглости.
***
Военные объекты
В сиянии прозрачного утра стоял на рейде военный флот. Миноносцы
расположились борт о борт, по четыре штуки вместе, тесно, как патроны в
обойме браунинга. Светло-серые линии старых крейсеров и броненосцев тянулись
к самому горизонту. Теплая зимняя дремота сковала бухту, и высокие тонкие
мачты военных судов недвижимо торчали в бледно-голубом небе. Дредноутов и
новейших кораблей здесь не было. Может быть, они сейчас стояли в Сан-Педро,
а может быть, ушли в океан, на боевое ученье.
Мы выехали на глубоко уходящий в море мыс. Это была уже территория
военной гавани. Часовой в шершавом зеленом мундире вышел из своей стеклянной
будки вежливо посмотрел на нас. Увидев фотоаппарат, он сказал; - Прошу вас
этим аппаратом ничего не снимать. Это запрещено.
Мыс был пустынен. Ни один человек не попался нам навстречу. Даже самый
неквалифицированный японский разведчик мог бы без помехи сделать нужное ему
количество снимков с военных построек, четко вырисовывавшихся внизу. Надо
полагать, что снимки эти, конечно, давно сделаны, и морские базы американцев
так же хорошо известны японцам, как свое собственное Нагасаки. Когда мы
ехали назад, часовой даже не вышел из будки. Он только подмигнул нам, как
старым знакомым, и пропустил не осматривая.
В самом Сан-Диэго есть большой авиационный завод. Он интересен по двум
причинам. Прежде всего - он построен за три месяца. Второе - возле него
толкутся посторонние люди, словно возле популярного кафе. К заводу можно
подойти вплотную, не нужны ни разрешения, ни пропуска. Можно не сомневаться,
что эта беззаботность доставляет японцам истинное удовольствие.
***