Из Ильфа и Петрова

[kyhonka]

Одноэтажная Америка (1935-1936)
Часть 4
Независимость Филиппин
Хорошие люди в Чикаго решили нас развлечь и повезли в студенческий клуб
Чикагского университета на бал, устроенный по случаю дарования независимости
Филиппинам.
…
- Нет, нет, сэры, я все время хочу вас спросить: почему вдруг мы (США – прим. моё) дали
Филиппинам независимость? Серьезно, сэры, мы хорошие люди. Сами дали
независимость, подумайте только. Да, да, да, мы хорошие люди, но терпеть не
можем, когда нас хватают за кошелек. Эти чертовы филиппинцы делают очень
дешевый сахар и, конечно, ввозят его к нам без пошлины. Ведь они были
Соединенными Штатами до сегодняшнего дня. Сахар у них такой дешевый, что
наши сахаропромышленники не могли с ними конкурировать. Теперь, когда они
получили от нас свою долгожданную независимость, им придется платить за
сахар пошлину, как всем иностранным купцам. Кстати, мы и Филиппин не теряем,
потому что добрые филиппинцы согласились принять от нас независимость только
при том условии, чтобы у них оставались наша армия и администрация. Ну,
скажите, сэры, разве мы могли отказать им в этом? Нет, правда, сэры, я хочу,
чтобы вы признали наше благородство. Я требую этого.
***
Искусство и богатая публика
Богатая Америка завладела лучшими музыкантами мира. В Нью-Йорке, в
"Карнеги-холл", мы слушали Рахманинова и Стоковского.
…
Была такая тишина, будто вся тысяча слушателей на галерее полегла
мертвой, отравленная новым, неизвестным до сих пор музыкальным газом.
Рахманинов кончил. Мы ожидали взрыва. Но в партере раздались лишь нормальные
аплодисменты. Мы не верили своим ушам. Чувствовалось холодное равнодушие,
как будто публика пришла не слушать замечательную музыку в замечательном
исполнении, а выполнить какой-то скучный, но необходимый долг.
…
Все концерты, на которых мы побывали в Америке. произвели такое же
впечатление.
…
Непонятно, чем руководится
фешенебельный Нью-Йорк, но посещает он далеко не все концерты.
…
Мясные и медные короли, железнодорожные королевы, принцы жевательной
резинки и принцессы долларов увлекаются сейчас Бахом, Брамсом и
Шостаковичем. Почему их привлекли одновременно глубокий и трудный Бах,
холодный Брамс и бурный иронический Шостакович - они, конечно, не знают, не
желают знать и не могут знать. Через год они безумно, до одурения ("Ах, это
такое сильное, захватывающее чувство'") увлекутся одновременно Моцартом,
Чайковским и Прокофьевым.
Буржуазия похитила у народа искусство. Но она даже не хочет содержать
это украденное искусство Отдельных исполнителей в Америке покупают и платят
за них большие деньги. Скучающие богачи пресытились Шаляпиным, Хейфецом,
Горовицом, Рахманиновым, Стравинским, Джильи и Тотти даль Монте.
Для миллионера не так уж трудно заплатить десять долларов за билет. Но
вот опера или симфонический оркестр - это, понимаете ли, слишком дорого. Эти
виды искусства требуют дотаций. Государство на это денег не дает. Остается
прославленная американская благотворительность. Благотворители содержат во
всей Америке только три оперных театра, и из них только нью-йоркская
"Метрополитен-опера" работает регулярно целых три месяца в году. Когда мы
говорили, что в Москве есть четыре оперных театра, которые работают круглый
год, с перерывом на три месяца, американцы вежливо удивлялись, но в глубине
души не верили.
***
Из разговора с молодым солдатом
Что он думает насчет войны?
- Насчет войны? Вы же сами знаете. Вот мы недавно воевали в Никарагуа.
Разве я не знаю, что мы воевали не в интересах государства, а в интересах
"Юнайтед Фрут", банановой компании? Во флоте эта война так и называется -
банановая война. Но если мне говорят, что надо идти на войну, я пойду. Я
солдат и должен подчиняться дисциплине.
***
Жизнь типичных американок
Когда мы пришли в аптеку, там сидело много девушек. Они завтракали,
перед тем как отправиться на службу. Если в восемь часов утра или в восемь с
половиной в аптеке завтракает аккуратно одетая девушка с выщипанными
бровями, нарумяненная, как румянятся в Штатах, то есть сильно и грубовато, с
подпиленными ногтями, вообще - готовая словно на парад, - знайте, что она
сейчас отправляется на службу. Одета такая девица в зависимости от вкуса и
средств, но всегда опрятно. Без этого она служить не сможет, не получит
работы. А эти девушки - прекрасные работницы. Каждая из них знает
стенографию, умеет работать на счетной машине, умеет корреспондировать и
печатать на машинке. Без этих знаний нельзя получить никакой работы.
Впрочем, теперь и с ними получить трудно.
Большинство таких девушек живет у родителей, заработок их идет на то,
чтобы помочь родителям уплатить за домик, купленный в рассрочку, или за
холодильный шкаф, тоже купленный в рассрочку. А будущее девушки сводится к
тому, что она выйдет замуж. Тогда она сама купит домик в рассрочку, и муж
будет десять лет не покладая рук работать, чтоб заплатить те три, пять или
семь тысяч долларов, в которые этот домик обошелся. И все десять лет
счастливые муж и жена будут дрожать от страха, что их выгонят с работы и
тогда нечем будет платить за дом. И дом отберут. Ах, какую страшную жизнь
ведут миллионы американских людей в борьбе за свое крохотное электрическое
счастье!
Девушки были в коротких оленьих или песьих жакетах. Они улыбались,
отламывая неземными пальчиками поджаренный хлеб. Хорошие трудолюбивые,
замороченные сумасшедшим американским счастьем девушки!
***
Нюансы производства
На одном из аптечных прилавков мы увидели немецкие готовальни.
- Мистер Адамс, неужели в Америке нет своих готовален?
- Конечно, нет! - с жаром ответил Адамс. - Мы не можем делать
готовален. Да, да, сэры, не смейтесь. Не то что мы не хотим, мы не можем.
Да, да, мистеры, Америка со всей своей грандиозной техникой не может
поставить производство готовален. Та самая Америка, которая делает миллионы
автомобилей в год!
А вы знаете, в чем дело? Если бы готовальни нужны были всему населению,
мы организовали бы массовое производство, выпускали бы десятки миллионов
превосходных готовален за грошовую цену. Но население Соединенных Штатов,
сэры, не нуждается в десятках миллионов готовален. Ему нужны только десятки
тысяч. Значит, массового производства поставить нельзя, и готовальни
придется делать вручную. А все, что в Америке делается не машиной, а рукой
человека, стоит невероятно дорого. И наши готовальни стоили бы в десять раз
дороже немецких. Мистер Илф и мистер Петров, запишите в свои книжечки, что
великая Америка иногда бывает бессильна перед старой, жалкой Европой.
***
Эксидент
Когда машина сползала в канаву, никто из нас не
вздымал рук к небу, не прощался с близкими и знакомыми. Все вели себя как
полагается. Напряженно молчали, следя за тем, куда валится машина.
Автомобиль однако, не перевернулся. Сильно накренившись, он остановился на
самом краю.
…
Не успели мы обменяться даже одним словом насчет того, что с нами
случилось, как первая же проезжавшая мимо нас машина (это был грузовик)
остановилась, и из нее вышел человек с прекрасной новой веревкой в руках.
Не говоря ни слова, он привязал один конец веревки к грузовику, другой
к нашей машине и в одну минуту вытащил ее на дорогу. Все автомобилисты,
проезжавшие в это время мимо нас, останавливались и спрашивали, не нужна ли
помощь. Вообще спасители набросились на нас, как коршуны. Ежесекундно
скрипели тормоза, и новый проезжий предлагал свои услуги.
Это было прекрасное зрелище. Автомобили сползались к нам без сговора,
как это делают муравьи, когда видят собрата в беде. Честное слово, даже
хорошо, что с нами произошел маленький эксидент, иначе мы не узнали бы этой
удивительной американской черты. Только выяснив, что помощь уже не нужна,
автомобилисты ехали дальше.
…
Вытащивший нас на дорогу американец не пожелал даже выслушать нашей
благодарности. Помощь в дороге не считается в Америке какой-то особенной
доблестью. Если бы наш спаситель сам попал в беду, ему так же быстро и молча
помогли бы, как он помог нам. О том, чтобы предложить деньги за помощь, даже
и говорить нельзя. За это могут страшно обругать.
***
Индейцы
Директор школы, историк по специальности, бросил культурный Восток и
приехал сюда, чтобы поближе узнать индейцев.
- Очень талантливые дети, талантливый народ, в особенности склонный,
конечно, к искусству, - сказал директор. - Талантливый народ и загадочный. Я
много лет живу среди них, но до сих пор этот народ для меня не понятен.
Индейцы вынуждены посылать детей в школы, потому что обучение обязательно.
Не будь этого - они не посылали бы ни одного ребенка. Ведь все преподаватели
белые, и обучение идет на английском языке. Дети учатся большей частью очень
хорошо. Но вот в какой-то год часть мальчиков, которым исполнилось десять -
одиннадцать лет, внезапно перестает ходить в школу. Не ходит целый год. В
этот год они проходят где-то (где - мы никогда не могли этого узнать) свое
обучение. И когда такой мальчик снова появляется в школе, то он уже
настоящий индеец и никогда не будет белым по культуре. Когда дети кончают
мою школу, старики говорят им: "Выбирайте! Если хотите быть белыми людьми,
уходите к ним и никогда к нам не возвращайтесь. А если вы хотите остаться
индейцами, то забудьте все, чему вас учили". И почти всегда дети остаются
дома. После окончания школы они изредка заходят и просят почитать старые
американские газеты, а потом совсем перестают ходить. Это индейцы, настоящие
индейцы, без электричества, автомобилей и других глупостей. Они живут среди
белых, полные молчаливого презрения к ним. Они до сих пор не признают их
хозяевами страны. И это не удивительно, если вспомнить, что в истории
индейского народа не было случая, когда одно племя поработило бы другое.
Поработить индейское племя нельзя, его можно вырезать до последнего человека
(такие случаи бывали), и тогда только можно считать, что племя покорено.
***