IX
(продолжение)
Отступление. Толстой о государстве и государственной власти. (часть III)Остро и неустанно критикуя капиталистическое общество и государство, Толстой приходит к выводу, что
любое государство всегда является «учреждением для совершения постоянного насилия меньшинства над обманутым большинством». Умозаключение Толстого о его упразднении вполне согласуется с теориями социалистов, в первую очередь, с анархистским учением.
«Не может человек, живущий в Канаде или в Канзасе, в Богемии, в Малороссии, Нормандии, быть свободен, пока он считает себя (и часто гордится этим) британским, североамериканским, австрийским, русским, французским гражданином. Не может и правительство, призвание которого состоит в том, чтобы соблюдать единство такого невозможного и бессмысленного соединения как Россия, Британия, Германия, Франция - дать своим гражданам настоящую свободу, а не подобие ее, как это делается при всяких хитроумных конституциях, монархических, республиканских, или демократических. Главная и едва ли не единственная причина отсутствия свободы - лжеучение о необходимости государства. Люди могут быть лишены свободы и при отсутствии государства, но
при принадлежности людей к государству не может быть свободы» (Л. Толстой «Суеверие государства» (1910)) (выделено мной).
читать дальшеПри этом для Толстого не имеет значения, какого типа это государство, буржуазно-капиталистическое или социалистическое. И то и другое является для писателя неприемлемым: «Социализм в том виде, как он рекомендован Марксом, в сравнении с капитализмом есть только перемещение деспотизма».
Отрицая институт государства, ратуя за полную свободу каждого отдельного человека, в том числе и за свободу от выполнения гражданских обязанностей, Толстой, по сути, провозглашал космополитизм (1).
«Лжеучение государства состоит в признании себя соединенным с одними людьми одного народа, одного государства, и отделенным от остальных людей других народов и других государств. Люди мучают, убивают, грабят друг друга и самих себя из-за этого ужасного лжеучения. Освобождается же от него человек только тогда когда признает в себе духовное начало жизни, которое одно и то же во всех людях. Признавая это начало, человек уже не может верить в те человеческие учреждения, которые разъединяют то, что соединено Богом» (Л. Толстой «Суеверие государства» (1910)).
Неприязнь к государству как к социальному институту у Толстого проявилась еще в конце 1850-х гг. Тогда в его дневнике появляется следующая запись: «Все правительства равны по мере зла и добра. Лучший идеал — анархия». Значительно позже, в 1910г., последует разъяснение: «Анархия не значит отсутствие учреждений, а только таких учреждений, которые людей заставляют подчиняться насильно».
Государственными учреждениями насилия Толстой считал практически все: правительство, суды, армию, полицию,…
«Правительство требует от граждан насилия и поддержки насилию»,
«Армия есть ничто иное, как собрание дисциплинированных убийц. … Войско всегда стояло и теперь стоит в основе власти»,
«Сознание ненужной, бессмысленной и вредной царской власти стало теперь более или менее очевидно, ясно огромному большинству народа»,
«Право государственное есть право отбирать у людей произведения их труда, послать их на убийства, называемые войнами,… Право гражданское есть право одних людей на собственность земли, на тысячи, десятки тысяч десятин и на владение орудиями труда,… Уголовное право есть право одних людей ссылать, заточать, вешать всех тех людей, которых они считают нужным ссылать, заточать, вешать…»,
«…законы-то … придумываются теми самыми людьми, будь они императоры, короли, советники императоров и королей, или члены парламентов, которые живут насилиями и потому ограждают эти насилия устанавливаемыми ими законами. Они же, те же люди и приводят эти законы в исполнение, приводят же их в исполнение до тех пор, пока законы эти для них выгодны, когда же законы эти становятся невыгодны им, они придумывают новые, такие, какие им нужно».
Подобных цитат можно привести великое множество.
Главный посыл Толстого – любое государство – это институт насилия, где есть «насилующие и насилуемые, и насилующим хочется оправдать свое насилие» с помощью законов и органов, следящих за их исполнением и принуждающих к нему.
Гражданин в государстве обязан подчиняться всем предписаниям, спущенным «сверху», расписывающим и регламентирующим жизнь человека до мелочей.
«Над всяким человеком, где бы он ни родился, существует собрание людей, совершенно неизвестных ему, которые устанавливают законы его жизни: что он должен и чего не должен делать; и чем совершеннее государственное устройство, тем теснее сеть этих законов.
Определены наказания за неисполнение всех этих и многих других законов. Нельзя перечислить всех законов на законах и правил на правилах, которым он должен подчиняться и незнанием которых (хотя и нельзя их знать) не может отговариваться человек самого либерального государства».
Кроме того, каждый гражданин обирается государством с помощью системы различных налогов, податей, пошлин.
«Мало и этого: человеку этому … велят, как только он войдет в возраст, поступать на несколько лет в военное самое жестокое рабство и идти воевать,…» и т.д. и т.п.
Итак, граждане любого государства опутаны его писаными и неписаными законами, предписаниями, правилами, устоями, выйти за рамки которых не позволяется под угрозой наказания. Более того, каждый гражданин угнетает другого, исполняя надзорные и карательно-репрессивные функции: чиновники, полицейские, судьи, военные,… – «в государстве все граждане являются угнетателями самих себя». Такое существование в рамках государства Толстой считает своего рода рабством: «Стоит только, отрешившись от принимаемого на веру лжеучения [государства – прим. моё], и взглянуть на положение человека, живущего в государстве, - к какому бы самому деспотическому или самому демократическому государству он ни принадлежал, - чтобы ужаснуться на ту степень рабства, в котором живут теперь люди, воображая, что они свободны.
И вот люди, поставленные в такое положение не только не видят своего рабства, но гордятся им, считая себя свободными гражданами великих государств Британии, Франции, Германии, России, гордятся этим так же, как лакеи гордятся важностью господ, которым они служат».
Толстой рассматривает институт государства, государственность и граждан, состоящих на государственной службе, через призму своих религиозных и морально-нравственных взглядов.
Он считает глубоко безнравственными как всю систему государства и ее структурные элементы, так и людей, входящих в нее и служащих ей.
«Не только нравственный, но не вполне безнравственный человек не может быть на престоле или министром, или законодателем, решателем и определителем судьбы целых народов. Нравственный добродетельный государственный человек есть такое же внутреннее противоречие, как целомудренная проститутка, или воздержанный пьяница, или кроткий разбойник» (Л. Толстой «Суеверие государства» (1910)) (выделено мной).
«Всякое правительство я считаю… учреждением для совершения посредством насилия безнаказанно самых ужасных преступлений: убийств, ограблений, спаивания, одурения, развращения, эксплуатации народа богатыми и властвующими; и потому полагаю, что все усилия людей, желающих улучшить общественную жизнь, должны быть направлены на освобождение себя от правительств» (Лев Толстой, «Об общественном движении в России» (1905)).
Возвращение к основам христианской веры, нравственное очищение и построение истинного, справедливого общества, управляемого «разумными, выгодными и признаваемыми всеми правилами» – вот путь, предложенный Толстым.
Главной задачей общества Толстой считает не установление какого-либо более демократического и справедливого государственного строя, хотя бы на первых порах, как это предлагают либералы и социалисты, а упразднение института государства вообще, начиная этот процесс здесь и сейчас.
Упразднение это надо проводить не по рецептам социалистов, не с помощью революций или постепенных реформ, а мирными акциями гражданского неповиновения: «Государство начнёт отмирать тогда, когда люди снизу начнут отказываться участвовать в его лжи и насилиях уплатой налогов, солдатчиной, признанием законности власти».
Обоснованием идеи устранения государства и акций гражданского неповиновения Толстой считает истинное христианское учение.
Толстой не был первым отрицающим любой государственный строй, как не был и создателем теории гражданского неповиновения; эта практика и соответствующее учение известны со времен раннего христианства, когда его приверженцы еще в эпоху до христианизации Римской империи своим примером утверждали принцип ненасильственного отказа от исполнения государственных законов, ставя требования своей веры выше требований современного им общества.
___________________________________________________________________
(1) Космополити́зм (от др.-греч. κοσμοπολίτης (kosmopolites) — космополит, человек мира — идеология отсутствия гражданства, ставящая интересы свободного человека выше интересов отдельной нации, государства или человечества, и рассматривающая человека, как свободного индивида в рамках Земли вне зависимости от географического гражданства или какой-либо родовой принадлежности.