Глава 5.
Послесловие. Ницше: судьба и философия (заметки читателя) (X).
Послесловие. Ницше: судьба и философия (заметки читателя) (X).
Ницше о войне
О войне в своих произведениях Ницше писал не просто много, а очень много. Его последователи говорят, что в период кратковременного пребывания на франко-прусской войне Ницше был удручен этим страшным зрелищем, что «усеянные трупами поля сражений и опустошенная войной местность произвели на чувствительную эстетическую натуру Ницше неизгладимое впечатление. Он увидел не героический пафос и сияние побед, а кровь, грязь, хрупкость человеческого существа, ставшего легкой добычей бога войны Ареса». По идее, если бы это было действительно так, Ницше должен был бы возненавидеть войну, стать борцом против всяческих войн или пацифистом. Однако, читая его произведения, всюду наталкиваешься на прославление войны, на страстные призывы к ней. За неделю пребывания на фронте Ницше проникся чувством приобщения к творению истории, испытал незабываемый патриотический подъем, и, как мне кажется, эти ощущения тесно переплелись и с благоговением перед сильными личностями, и с желанием самому влиять на ход истории и вести за собою массы; вкупе все это и дало мыслителю уверенность в необходимости войн для сильного государства.
читать дальшеПослушаем самого Ницше:
1866 год. Победа Пруссии в австро-прусской войне.
«Мы достигли успеха, он в наших руках, но до тех пор, пока Париж останется центром Европы, все будет по-старому. Надо употребить все силы для того, чтобы разрушить это равновесие, во всяком случае, попытаться сделать это. Если это нам не удастся, то мы все же можем надеяться, что ни один из нас не уцелеет на поле битвы, сраженный французской пулей».
«Бывают минуты, когда я делаю усилие над собой для того, чтобы не подчинить своих мнений своим кратковременным увлечениям, своим естественным симпатиям к Пруссии. Я вижу, как государство и его глава ведут грандиозную созидательную работу, как творится история. Здесь, конечно, не место для морали, но для того, кто только наблюдает, - это достаточно прекрасное и величественное зрелище!».
1871 год. «Греческое государство. Предисловие к ненаписанной книге».
«Греки проговорились… в своем правовом инстинкте, который и в здравой полноте цивилизации и гуманности не переставал возвещать из медных уст следующие слова: "Победителю принадлежит побежденный с женой, детьми, всем имуществом. Сила дает первое право, и нет права, которое в своей основе не являлось бы присвоением, узурпацией, насилием". Здесь мы опять видим, с какой настойчивостью природа, чтобы создать общество, кует суровое орудие государства - именно того победителя с железной рукой…».
1878 год. «Человеческое, слишком человеческое».
«Война необходима… Доселе же нам неведомы иные средства, которые могли бы так же сильно и верно, как всякая великая война, внушать слабеющим народам такую грубую походную энергию, такую глубокую безличную ненависть, такое хладнокровие убийцы со спокойной совестью, такой общий организованный пыл в уничтожении врага, такое гордое равнодушие к великим потерям, к своей собственной жизни и к жизни близких, такой глухой, подобный землетрясению, трепет души;… Придется, вероятно, изобрести еще немало подобных суррогатов войны, но именно из них будет все более уясняться, что такое высокоразвитое и потому неизбежно вялое человечество, как современное европейское человечество, нуждается не только вообще в войне, но даже в величайшей и ужаснейшей войне - т. е. во временном возврате к варварству, - чтобы не потерять из-за средств к культуре самой своей культуры и жизни».
1886-1888гг. «Воля к власти».
«Наиболее удачные… лекарства современности:
общая воинская повинность с настоящими войнами, при которых не до шутки;…
воинская суровость в требовании и исполнении своих «обязанностей» (более не хвалят).
Меня радует военное развитие Европы,.. Личная мужественная деятельность, крепость тела вновь приобретают ценность, оценки становятся более физическими,.. Прекрасные мужи становятся вновь возможными. Бледное ханжество … отжило свой век. В каждом из нас сказано варвару «да», также и дикому зверю».
И еще:
«Поддержка военного государства – это последнее средство, которое нам осталось или для поддержания великих традиций, или для создания высшего типа человека, сильного типа»;
«В момент всеобщего возбуждения войною человеческий ум ясно понимает, что государство создано не для того, чтобы оберегать эгоистичных людей от демона войны, а совсем наоборот: любовь к родине и преданность королю помогает войне вызывать в людях нравственный подъем, служащий знаменем гораздо более высокой судьбы. Поэтому никто не осудит меня за то, что я пою здесь пеан войне...
<…> Итак, мы можем сказать: война необходима для государства так же, как раб для общества».
И далее, и далее, и далее… Цитировать можно бесконечно.
Все логично: сильные личности (как мы уже увидели, к ним относятся и преступники), пользуясь «правом сильного», ни перед чем не останавливающиеся в достижении своей цели, стоящие по ту сторону добра и зла, презирающие и не признающие общепринятой общественной морали, образовывают государство, исповедующее те же ценности и живущее по тем же законам. А это значит – государство столь же воинственно и безнравственно, что и его основатели; главный его принцип – завоевание, подчинение, уничтожение более слабых народов. «Свобода означает, что мужские, боевые и победные инстинкты господствуют над другими инстинктами, например над инстинктами “счастья”… Свободный человек — воин. — Чем измеряется свобода, как у индивидов, так и у народов? Сопротивлением, которое должно быть побеждено, трудом, который расходуешь, чтобы оставаться наверху… Народы, имевшие какую-либо ценность, ставшие ценными, никогда не делались таковыми под влиянием либеральных учреждений: великая опасность делала из них нечто заслуживающее уважения, опасность,.. которая принуждает нас быть сильными... Первый принцип: надо иметь необходимость быть сильным — иначе им не будешь никогда… аристократические государства, подобные Риму и Венеции, понимали свободу как раз в том смысле, в каком я понимаю это слово: как нечто такое, что имеешь и не имеешь, чего хочешь, что завоёвываешь...» (курсив мой).
Прославляя, воспевая и призывая войну, Ницше очень трепетно и бережно относится к «высшим людям», считая, что пушечным мясом должны быть менее ценные слои общества, но не его «элита»: «Величайшая невыгода столь прославляемых ныне всенародных армий состоит в расточении людей высшей цивилизации; ведь они вообще существуют лишь в силу стечения самых благоприятных условий, - как же бережливо и осторожно следовало бы обходиться с ними,.. в жертву приносятся относительно чаще всего люди высшего развития,.. в борьбе они всегда стоят впереди, в качестве отдающих приказания, и, кроме того, благодаря своему высшему честолюбию, более всего подвергают себя опасностям» (курсив мой). Элиту, конечно же, надо беречь, ну а «посредственности» чего жалеть-то?
Итак, по Ницше война не просто нужна, она необходима. Для чего? Ну, во-первых, чтобы держать государство в тонусе, не давать его гражданам расслабляться и изнеживаться: война «варваризует людей и тем делает их более естественными»; и, во-вторых, она, оказывается, благотворно сказывается на развитии культуры: «для культуры она есть пора зимней спячки, человек выходит из нее более сильным для добра и зла». Ну а отрицательное ее действие только в одном – «она делает победителя глупым, побежденного - злобным». Но это такие мелочи, не правда ли?!
***
Почему же Ницше так благоговеет перед войнами, в чем источник его неутолимой жажды насилия? И опять обратимся к истории.
Не секрет, что гением Наполеона восхищались коронованные особы и политики, высший свет европейских государств, литераторы, художники, музыканты, и т.д. Ницше, как нам известно, также не остался к нему равнодушен.
В результате наполеоновских войн полностью изменилась политическая карта Европы. Так, в результате поражения в войне 1799—1801 гг. Австрия признала аннексию Францией германских земель на левом берегу Рейна. В 1805 Австрия потерпела разгром в знаменитом Аустерлицком сражении, после чего Священная Римская империя формально прекратила свое существование – 6 августа 1806 года австрийский император Франц II сложил с себя титул императора Священной Римской империи. За месяц до этого события германские княжества под фактическим правлением Наполеона были объединены в Рейнский союз.
После разгрома Наполеона в 1814г. Рейнский союз был распущен, вместо него образовалась конфедерация из 38 немецких государств – Германский союз, куда вошла немецкая часть Австрии и Пруссия, увеличившая свою территорию почти вдвое за счет анклава на Рейне, северной части королевства Саксония и польских земель. Членами Германского союза наряду с германскими и австрийскими монархами были английские и голландские короли в качестве владетелей (соответственно) Ганновера и Люксембурга, а также датский король в качестве владетеля Гольштейна и Лауэнбурга. Союзное собрание (сейм), состоявшее из представителей отдельных государств, заседало во Франкфурте-на-Майне под председательством австрийского делегата. Союзное собрание не имело своей армии, средств и т. д., а его решения практически не были обязательны для его членов. Таким образом, создание Германского союза не ликвидировало раздробленности Германии. Германский союз использовался австрийской монархией, игравшей в нём руководящую роль, в борьбе с Пруссией за гегемонию в Германии.
Многонациональная Австрийская империя с ее 27-миллионным населением в этом союзе преобладала, но у Пруссии были большие качественные преимущества: она была более однородной по составу – ее 11-млн. население состояло в основном из немцев, а земли на Рейне обладали хорошим промышленным потенциалом. Так что именно Пруссия становилась ядром интеграционных процессов в Германии.
В 1848г. во Франции, Италии, Германии и Австрии почти одновременно вспыхнули буржуазно-демократические революции, которые впервые в истории выдвинули вперёд пролетариат с его собственными целями и задачами. В ходе этих революций рабочие не раз выходили на улицы больших европейских городов с красными знамёнами, во Франции они впервые покусились на извечный иерархический порядок и классовое господство буржуазии, требуя предоставления народу широких гражданских прав и политических свобод.
В Германии, в ее столице подобные выступления сопровождались уличными боями; к списку требований добавлялся пункт о единстве Германии. Население требовало свободу печати, собраний и национальный Германский парламент. Во время революции представителями либеральной буржуазии был создан первый общегерманский парламент — Франкфуртское национальное собрание, была отменена цензура.
28 марта 1849 года Франкфуртский парламент принял имперскую конституцию, по которой прусский король Фридрих Вильгельм IV должен был стать конституционным монархом Германской империи. Конституцию признали 29 германских государств, но не крупнейшие члены Германского союза (Пруссия, Австрия, Бавария, Ганновер, Саксония). Впоследствии неуспех революции уничтожил всякое практическое значение Франкфуртского парламента и его дела.
Фридрих Вильгельм IV отказался от предложенного ему титула кайзера и от объединения Германии революционным путём «снизу», он желал совершить это «сверху», используя влияние, приобретённое при подавлении революции. В мае 1849 он созвал конференцию, на которой Саксония и Ганновер вступили в федерацию Прусский союз, где Пруссии отдавались внешняя политика и военные дела. Под влиянием настроений в обществе к Прусскому союзу примкнули 29 германских государств, кроме Австрии, Баварии, Вюртемберга и ещё нескольких княжеств.
Таким образом, попытка объединения Германии 1849 года закончилась неудачей из-за соперничества Пруссии с Австрией и сепаратистского настроя удельных германских правителей.
23 сентября 1862 г. министром-председателем правительства Пруссии был назначен Отто фон Бисмарк, крайний консерватор, противник революций и демократических преобразований, негативно относящийся к германскому объединению «снизу» и Франкфуртскому парламенту. Бисмарк формирует свой кабинет из таких же, как и он сам, консервативных министров.
Из программного выступления в прусском парламенте премьер-министра Бисмарка от 30 сентября 1862 года:
«Границы Пруссии в соответствии с Венскими соглашениями не благоприятствуют нормальной жизни государства; не речами и высочайшими постановлениями решаются важные вопросы современности — это была крупная ошибка 1848 и 1849 годов, — а железом и кровью». В этой же речи он заявил, что принцип голосования путём принятия решения большинством голосов также неверен. Позже Бисмарк ограничил деятельность прессы и предпринял серьезные меры для подавления оппозиции.
Бисмарк стал ярым приверженцем Германского союза и противником австрийского доминирования.
Дальнейшая политика Бисмарка привела к трем войнам: войне с Данией в 1864 году, с Австрией в 1866 году; и с Францией (франко-прусская война 1870-1871 годов).
Одним из важнейших следствий австро-прусской войны было образование Северо-Германского союза, в который наряду с Пруссией входило еще около 30 государств. Все они, согласно конституции, принятой в 1867 году, образовали единую территорию с общими для всех законами и учреждениями. Внешняя и военная политика союза была фактически передана в руки прусского короля, который объявлялся его президентом. С южно-германскими государствами вскоре был заключен таможенный и военный договор. Эти шаги ясно показывали, что Германия быстро идет к своему объединению под главенством Пруссии.
В ходе подготовки к войне с Францией Бисмарк внес в парламент законопроект, освобождающий его от ответственности за неконституционные действия, который был утвержден либералами. При проведении своей политической линии, направленной на эту войну, Бисмарк не гнушался провокациями, ложью и откровенными подлогами (так называемая «эмсская депеша», вызвавшая дипломатический конфликт между Пруссией и Францией). Еще современники Бисмарка заподозрили его в фальсификации «эмсской депеши». Первыми об этом стали говорить немецкие социал-демократы Либкнехт и Бебель. Либкнехт в 1891 году даже опубликовал брошюру «Эмсская депеша, или Как делаются войны».
Деятельность Бисмарка увенчалась успехом – война с Францией началась с нападения последней на Северо-Германский союз, и когда прусские генералы начали одерживать над французами победу за победой, ни одна крупная европейская держава не вступилась за Францию. Ровно через месяц после начала боевых действий значительная часть французской армии была окружена немецкими войсками под Седаном и капитулировала. Сам Наполеон III сдался в плен Вильгельму I.
Франция была разгромлена и унижена: по Парижскому договору приграничные области Эльзас и Лотарингия (в этих областях было сосредоточенно 20 % всех горно-металлургических запасов Франции) отошли к Германии, кроме этого на Францию было наложено 5 миллиардов франков контрибуции.
В ноябре 1870 года южно-германские государства вступили в преобразованный из Северного в Единый Германский союз. В 1871 году Вильгельм I назначил Бисмарка канцлером Германской империи, которая была провозглашена 18 января того же года в зеркальном зале Версаля.
Таким образом, объединение немецких земель действительно осуществилось «сверху», т. е. правящим классом, а не революцией. В результате чего Германская империя (Deutsches Reich) объединила политически все государства с немецким населением за исключением Австрии и Люксембурга. Эти 25 государств с 36 млн. немцев обладали различными правами и неодинаковым влиянием внутри империи. Франкфуртский мир с Францией (10 мая 1871) прибавил 26-й субъект в империю: Эльзас-Лотарингию (1,5 млн. жителей), непосредственно подчиненную имперскому правительству.
Так на континенте появилась новая мощная держава — Германская империя, территория которой составляла 540 857 км², население 41 058 000 человек, а армия достигала почти 1 млн. солдат.
Пруссия стала играть главную роль во всех общегерманских делах. «Железный канцлер», представлявший интересы меньшинства и абсолютной власти, управлял Германской империей в 1871-1890 годах, опираясь на согласие рейхстага, где с 1866 года по 1878 год его поддерживала партия национал - либералов. Бисмарк провел реформы германского права, системы управления и финансов, с помощью программы «культуркампф» (Kulturkampf, борьба за культуру) боролся с засильем католичества, проводил гонения на социалистов; выстраивал внешнюю политику, в результате которой Германская империя стала одним из лидеров международной политики; при Бисмарке Германия начала превращаться в колониальную империю.
***
Не удивительно, что Бисмарк – личность, равная по своему историческому значению Наполеону и, кроме того, современник Ницше – стал кумиром мыслителя. «Железный канцлер» уверенно вел Германию в бой и твердо руководил ею в мирное время. Как можно было не восхищаться великим канцлером, сильной личностью, тем более что все войны под его руководством выигрывались, революции подавлялись, а социальные конфликты путем некоторых уступок рабочим на какое-то время сглаживались. К тому же общеизвестно, что победные фанфары на чужой территории в результате небольшой войны – это лучший стимул для роста патриотизма у победителей, появления возможности смотреть на неудачливого противника сверху вниз, в конце концов, для повышения самооценки. Судя по всему, Ницше после этих трех прусских войн стал все войны воспринимать как победоносный блицкриг с последующими аннексиями и контрибуциями, именно отсюда и идет его упоение военными кампаниями («Кричали женщины: ура! И в воздух чепчики бросали» Грибоедов А.С. «Горе от ума»). Интересно, а как бы он к ним относился, если бы Германия терпела поражения, или разрушительные войны шли на ее территории, что тогда он говорил бы о войне и ее зачинщиках?..
(Продолжение следует...)