Глава 5.
Послесловие. Ницше: судьба и философия (заметки читателя) (VIII).
Послесловие. Ницше: судьба и философия (заметки читателя) (VIII).
Используя пути и приемы построения своего государства, аналогичные тем, что провозгласили Маркс и Энгельс, Ницше, тем не менее, строит свое общество, совершенно противоположное социалистическому. Посмотрим на жизнь этого общества.
читать дальшеОбразование, культура, воспитание и развитие личности
Итак, вполне ясно, что одной из причин гнева Ницше, направленного на социалистическое учение, является страх перед угрозой уничтожения частной собственности, ликвидацией классов, построения бесклассового общества.
И еще одно слово выводит мыслителя из себя, это слово – «равенство»: «”Равенство”, известное фактическое уподобление, только заявляющее о себе в теории о «равных правах», относится по существу к упадку: пропасть между человеком и человеком, сословием и сословием, множественность типов, воля быть самим собой, отодвигаться от других, — то, что я называю пафосом дистанции, свойственно каждому сильному времени».
Обрушиваясь на социализм и социалистов за то, что они, по мнению Ницше, ведут к нивелированию личностей, к их усреднению, он говорил о том, что в таком государстве не появится яркая индивидуальность, сильная личность: «Социалисты стремятся создать благополучную жизнь для возможно большего числа людей. Если бы постоянная родина такой благополучной жизни - совершенное государство - действительно была достигнута, то этим благополучием была бы разрушена почва, из которой произрастает великий интеллект и вообще могущественная личность: я разумею сильную энергию».
Естественно, что сильная личность, обладающая «великим интеллектом» и высокой культурой должна рождаться только в высшем, привилегированном слое общества и обучаться и воспитываться в классических (гуманитарных) гимназиях. Всем остальным достаточно будет реальных школ, дающих практические знания, обучающих каким-либо ремеслам. Потому Ницше и ужасает тенденция к демократизации образования в современной ему Германии: «…всеобщее образование - это пролог коммунизма. Таким путем образование будет ослаблено настолько, что не сможет более давать никаких привилегий».
Что еще предлагает мыслитель, каким он видит государство «изнутри», что говорит о культуре этого государства? Цитирую:
«Более высокая культура сможет возникнуть лишь там, где существуют две различные общественные касты: каста работающих и каста праздных, способных к истинному досугу; или, выражаясь сильнее: каста принудительного труда и каста свободного труда… каста праздных более доступна страданиям, более страдает, ее довольство жизнью меньше, ее задача - более велика» (курсив мой)
(продолжение темы «я страдала, страданула»: высшая каста живет лучше, работает меньше, отдыхает больше, но постоянно чем-то недовольна, потому – страдает, а тупая «посредственность», как мы помним, должна быть всегда удовлетворена своей жизнью).
«Плохие писатели необходимы. Всегда должны будут существовать плохие писатели, ибо они соответствуют вкусу людей неразвитого, незрелого возраста; последние тоже имеют свои потребности, как и зрелые люди.
… всегда существует гораздо больше неразвитых интеллектов с плохим вкусом. И они,
кроме того, жаждут удовлетворения своих потребностей с большей страстностью, присущей юности, - и добиваются для себя плохих авторов»
(здесь тоже все ясно: высокая культура – только для избранных, ну а для неразвитой черни и макулатура сойдет. Мне все-таки больше по сердцу некрасовское «Эх! эх! Придет ли времечко, Когда (приди, желанное!..) Дадут понять крестьянину, Что розь портрет портретику, Что книга книге розь? Когда мужик не Блюхера И не милорда глупого - Белинского и Гоголя С базара понесет?». Впрочем, тут Ницше, со своей, аристократической точки зрения, прав – не надо черни читать хорошую, умную литературу, изучать высокое искусство, а то глядишь, начнет задумываться, о смысле бытия, например, о справедливости, и на революцию потянет!).
Особый интерес вызывает то, как мыслитель относится к исключительным, уникальным личностям, к тем, кого мы называем «гениями»:
«… наше тщеславие, наше себялюбие поощряет культ гения: только если гений мыслится совершенно удаленным от нас, как miraculum, он не оскорбителен для нас…». И далее Ницше поясняет: «гений», на самом деле, – обычный человек, который достиг высот в своей деятельности только благодаря настойчивому труду и прилежности, а посему:
«Пусть не говорят о даровании, о прирожденных талантах! Можно назвать великих людей всякого рода, которые были малодаровиты. Но они приобрели величие, стали "гениями"» так как «все они имели ту деловитую серьезность ремесленника, который сперва учится в совершенстве изготовлять части, прежде чем решается создать крупное целое…». О природном даровании, исключительных способностях Ницше умалчивает. И далее: «Вера в великие, исключительные, плодотворные умы не необходима, но весьма часто связана еще с… религиозным или полурелигиозным суеверием, что эти умы имеют сверхчеловеческое происхождение и обладают некоторыми чудесными способностями…»
(если Ницше отказывает гениям в их исключительности, то кто же тогда предпочитает стричь всех под одну гребенку – социалисты или он сам?).
Ну и для сравнения, пример того, что говорили о развитии личности при социализме и коммунизме Маркс и Энгельс: «...общество не может освободить себя, не освободив и каждого отдельного человека» (Энгельс Ф. «Анти-Дюринг»). Коммунизм — это общество, в котором «...свободное развитие каждого является условием свободного развития всех».
При коммунизме «...прибавочный труд масс точно так же перестает быть условием для развития всеобщего богатства, как безделие немногих перестает быть условием для развития всеобщих сил человеческой головы... Свободное развитие индивидуальностей; поэтому — не сокращение необходимого рабочего времени ради увеличения прибавочного труда, а вообще сведение необходимого труда общества к минимуму. Этому тогда соответствует художественное, научное и т. д. воспитание индивидов в свободное для всех них время и средствами, сделавшимися доступными для всех».
«…вместе с разделением труда дано и противоречие между интересом отдельного индивида или отдельной семьи и общим интересом всех индивидов, находящихся в общении друг с другом;.. разделение труда дает нам также и первый пример того, что пока люди находятся в стихийно сложившемся обществе, пока, следовательно, существует разрыв между частным и общим интересом, пока, следовательно, разделение деятельности совершается не добровольно, а стихийно, - собственная деятельность человека становится для него чуждой, противостоящей ему силой, которая угнетает его, вместо того чтобы он господствовал над ней.
…как только появляется разделение труда, каждый приобретает свой определенный, исключительный круг деятельности, который ему навязывается и из которого он не может выйти: он – охотник, рыбак или пастух, или же критический критик и должен оставаться таковым, если не хочет лишиться средств к жизни, - тогда как в коммунистическом обществе, где никто не ограничен исключительным кругом деятельности, а каждый может совершенствоваться в любой отрасли, общество регулирует все производство и именно поэтому создает для меня возможность делать сегодня одно, а завтра – другое, утром охотиться, после полудня ловить рыбу, вечером заниматься скотоводством, после ужина предаваться критике, - как моей душе угодно, - не делая меня, в силу этого, охотником, рыбаком, пастухом или критиком».
По вопросу свободного выбора профессии Ницше вступает в заочную полемику с классиками марксизма. В «Веселой науке», обращаясь к опыту средневековья, он воспевал те времена, когда человек занимался лишь одним каким-либо делом, то есть, имел одну профессию и не помышлял о ее смене, что, по мнению Ницше, гарантировало стабильность государственного устройства: «Были времена, когда с категорической уверенностью, даже с благочестием верили в свое предназначение именно к этому вот занятию, к этому вот заработку и просто не желали признавать здесь случайностей, роли, произвола…». Современное же ему общество, в котором человек может по своему желанию менять профессии и занятия, Ницше не приемлет: «Но бывают и обратные времена, собственно демократические, когда все больше и больше отучаются от этой веры и когда на передний план выступает некая лихая вера и противоположная точка зрения: та вера афинян, которая впервые замечается в эпоху Перикла, та нынешняя вера американцев, которая все больше хочет сделаться верою и европейцев: когда каждый убежден, что способен почти на все, дорос почти до всякой роли, когда каждый испытывает себя, импровизирует, снова испытывает, испытывает с удовольствием, когда прекращается всякая природа и начинается искусство…» (Ницше образно сравнивает современного человека с актером, а его занятия с различными актерскими ролями, подчеркивая «неестественность», «искусственность» потребности человека самому выбирать себе дело по душе). И далее: «Тем самым всходит новая флора и фауна людей, которые не смогли бы вырасти в более прочные, более ограниченные времена – или пребывали бы “внизу”, под гнетом и подозрением в бесчестии, - тем самым наступают всякий раз интереснейшие и сумасброднейшие периоды истории, когда “актеры”, всякого рода актеры оказываются доподлинными господами… наши господа социалисты, верят…, надеются, грезят, прежде всего кричат и пишут: их программный лозунг “свободное общество” читают уже на всех столах и стенах. Свободное общество? Да! Да! Но знаете ли вы, господа, из чего его строят? Из деревянного железа! Из прославленного деревянного железа! И даже еще не деревянного…».
(Разумеется, у Маркса и Энгельса есть некоторое утрирование, утопичность – для построения высокоразвитого общества нужны профессионалы своего дела, а не дилетанты; а профессионалом в той или иной области, не отдаваясь своему делу полностью на протяжении длительного времени, меняя специальности как перчатки, стать невозможно. Тем не менее, Маркс и Энгельс говорят о свободе выбора каждого человека, о возможности саморазвития и самосовершенствования в одной или нескольких областях, о доступности средств к этому, и такой подход к личности мне импонирует гораздо больше, чем ницшевские стенания об утрате стабильности в государстве при свободе личности.)
Жизнь государства и общества
Ну и, наконец, об общей государственной идее. Слово Ницше: «Позор для всех социалистических систематиков, что они думают, будто возможны условия и общественные группировки, при которых не будут больше расти пороки, болезни, преступления, проституция, нужда... Но ведь это значит осудить жизнь... Не в воле общества оставаться молодым. И даже в полном своем расцвете оно выделяет всякую нечистоту и отбросы. Чем решительнее и отважнее действует общество, тем богаче оно неудачами и неудачниками, тем ближе оно к своему падению... От старости не спасешься учреждениями. И от болезни также. И от порока...
Вся этическая борьба против порока, роскоши, преступлений, даже против болезни, представляется наивностью, оказывается излишней: — нет «исправления» (против раскаяния).
Сам декаданс не есть что-то, с чем нужно бороться: он абсолютно необходим и присущ всякому народу и всякой эпохе. С чем нужно всеми силами бороться — это с занесением заразы в здоровые части организма»
(иными словами, оставляем все как есть – с преступностью, проституцией и другими общественными пороками бороться не только бесполезно, но и вредно – «это значит осудить жизнь»).
Вышесказанное вполне оправдывает следующее заявление:
«Ты не должен грабить! Ты не должен убивать!» – такие слова назывались некогда священными…<…>
Разве в самой жизни нет – грабежа и убийства? И считать эти слова священными, разве не значит – убивать саму истину?».
(Что ж все логично – в жизни есть и такие преступления как убийства, а против жизни не попрешь, следовательно, и это оставляем без осуждения. В связи с этими высказываниями вообще непонятно, зачем Ницше в своем государстве предусмотрел существование стражей права, опекунов порядка и безопасности, судей и хранителя закона? Что им делать-то? Видимо, только восстания черни подавлять.)
Ну и вдогонку: «Государство есть мудрая организация для взаимной защиты личностей; если чрезмерно усовершенствовать его, то под конец личность будет им ослаблена и даже уничтожена, - то есть будет в корне разрушена первоначальная цель государства»
(вывод напрашивается только один – для поддержания личности в тонусе, не надо давать ей расслабляться, пусть живет, как знает: сама защищается от преступников, сама улучшает свои условия жизни, лезет наверх, борется за власть и так далее… Человек человеку – волк! А слабаки и неудачники пусть гибнут! Да и гении особенно не нужны… Вот такое государство.).
Ну а призы в этой гонке за комфортную, благополучную жизнь будут выдавать «благородные», (если захотят): «Благородные (хотя и не очень проницательные) представители господствующего класса, конечно, могут дать себе обет: мы будем относиться к людям, как к равным, и даруем им равные права» (курсив мой). Как видно, Ницше к этой затее относится отрицательно, ибо «высшие» люди «господствуют не потому, что хотят, но потому, что они существуют; им не предоставлена свобода быть вторыми» и конкуренции они не потерпят!
И подсластить пилюлю: «Было бы совершенно недостойно более глубокого духа в посредственности самой по себе видеть нечто отрицательное. Она есть первая необходимость для того, чтобы существовали исключения: ею обусловливается высокая культура. Если исключительный человек относится к посредственным бережнее, чем к себе и себе подобным, то это для него не вежливость лишь, но просто его обязанность...».
Апофеозом же политологических воззрений Ницше являются следующие пассажи:
«О временах следует судить по их позитивным силам — и при этом выходит, что то столь расточительное и роковое время Ренессанса было последним великим временем, а мы, мы, современники, с нашей боязливой заботливостью о себе и любовью к ближнему, с нашими добродетелями труда, непритязательности, законности, научности — накапливающие, расчётливые, машиноподобные — слабое время...», «Прогресс. — Не надо впадать в ошибку! Время бежит вперед, — а нам бы хотелось верить, что и все, что в нем, бежит также вперед, что развитие есть развитие поступательное... Такова видимость… Но девятнадцатое столетие не есть движение вперед по сравнению с шестнадцатым; и немецкий дух в 1888 году есть шаг назад по сравнению с немецким духом в 1788» и т.д. и т.п.
Краткий, но очень точный итог литературно-политологическим экзерсисам Ницше и подобным ему мыслителям подвели Маркс и Энгельс: «Социализм буржуазии заключается как раз в утверждении, что буржуа являются буржуа, - в интересах рабочего класса». Да и об идее возрождения аристократического, по сути, феодального государства, за которое так ратует Ницше, они тоже высказались: «Аристократия размахивала нищенской сумой пролетариата как знаменем, чтобы повести за собою народ. Но всякий раз, когда он следовал за нею, он замечал на ее заду старые феодальные гербы и разбегался с громким и непочтительным хохотом». (Кстати, сказано это было задолго до появления трудов Ницше.)
(Продолжение следует...)