ВВЕДЕНИЕ.
Культурное наследие древней Греции имеет огромное значение. У них был заимствован тот алфавит, которым пользуемся мы теперь. Современная научная и политическая терминология в значительной мере восходят к греческому языку (философия, история, театр, логика, материя, идея, диалектика, демократия, этика и т. д.). Греческие комедии и трагедии ставятся на сценах театров до сих пор. В Греции впервые появилась материалистическая философия, были сформулированы основные принципы логики, диалектики. Многие элементы древнегреческой скульптуры, архитектуры, основные принципы живописи, открытые греками, используются до сих пор во всем мире.
читать дальшеИзучая античную культуру древней Греции, мы глубже проникаем в мир идей, представлений и чаяний людей того времени. Античное наследие продолжает волновать людей, воздействовать на современное общество, что свидетельствует о подлинной его актуальности и сегодня.
В этом обзоре мы познакомимся с феноменами пластических искусств древней Греции – живописью, скульптурой, архитектурой - на разных этапах исторического развития Эллады.
ИСТОРИЧЕСКИЙ ПУТЬ РАЗВИТИЯ ГРЕЦИИ
Географически к древней Греции относятся наряду с материковой Грецией острова Эгейского моря, Крит, Кипр и западное побережье Малой Азии.
Родовая организация древнегреческого общества постепенно превращалась в рабовладельческую. Государственная система была создана в Греции особая – по масштабу страны и в согласии с навыками с ее обитателей. Не единое государство, как на Востоке, постоянно расширяющееся в стремлении к мировому господству, а ряд государств, совсем небольших в тех границах, которые определила природа и былая родовая организация. Это повлекло за собой соперничество между государствами, часто выливавшееся в кровавые распри, но содействовало самоутверждению древнего грека в своем обособленном уголке.
Социальное устройство этих государств можно назвать демократическим только с большими оговорками. Так, в эпоху наивысшего расцвета Афин лишь одна десятая часть жителей этого города обладала всей полнотой гражданских и политических прав. Строй, покоящийся на рабстве, очевидно, не может быть признан строем равенства и свободы. Однако, по сравнению с восточными деспотиями такой строй Греции все же являлся прогрессивным: борьба между высшими и низшими слоями рабовладельческого общества приводила к поражению родовой аристократии, постепенно заменившей царскую власть, затем к ликвидации единоличной диктатуры правителей, именуемых тиранами, и, наконец, к установлению республиканской формы правления. Обслуживаемые рабами, свободные граждане наслаждались благами жизни в благоустроенных, по их представлению, небольших государствах.
Эти государства образовывались вокруг городов, которые служили их экономическим и культурным увенчанием. Гражданин такого города-государства, по-гречески «полиса», ощущал себя подлинно независимым и полновластным. Граждане полностью избавились от священного трепета перед самим понятием высшей и незыблемой власти.
ОСНОВНЫЕ ПРИНЦИПЫ РАЗВИТИЯ КУЛЬТУРЫ ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ
Вольные духом, греки узрели идеал в собственном усовершенствовании, в полном раскрепощении своих человеческих качеств и возможностей, как подобает человеку и гражданину, доблестному духом и прекрасному телом.
Древний грек воспринимал природу не в ее неразгаданных тайнах, а в ее видимой объективной реальности, его искусство стало реалистическим. Впервые в истории мира художественное творчество Эллады утвердило реализм как абсолютную норму искусства. Человек – венец природы, и поэтому вслед за мифотворчеством искусство должно изображать человека, наделенного той доблестью и той красотой, что надлежит ему в себе выявить. Следуя предначертаниям природы греческое искусство стремилось к тому совершенству, на которое она лишь намекнула, но которого сама не достигла.
Итальянские гуманисты эпохи Возрождения назвали греко-римскую культуру античной, как самую раннюю из известных им. Это название сохранилось за ней и поныне, хотя с тех пор открыты и более древние культуры. Оно сохранилось как привычный синоним классической древности, т.е. того мира, в лоне которого возникла наша европейская цивилизация, как понятие, точно отделяющее греко-римскую культуру от культурных миров древнего Востока.
Вот периоды, на которые принято делить историю и искусство античного мира.
• Древнейший период – эгейская культура: III тысячелетие – XI в. до н.э.
• Гомеровский и раннеархаический периоды: XI – VIII вв. до н.э.
• Архаический период: VII – VI вв. до н.э.
• Классический период: V в. до последней трети IV в. до н.э.
• Эллинистический период: последняя треть IV – I вв. до н.э.
• Период развития племен Италии; этрусская культура: VIII – II вв. до н.э.
• Царский период древнего Рима: VIII – VI вв. до н.э.
• Республиканский период древнего Рима: V – I вв. до н.э.
• Императорский период древнего Рима: I – V вв. н.э.
ЭГЕЙСКАЯ КУЛЬТУРА
КРИТ
Эгейская цивилизация, зародившаяся на Крите еще до заселения острова греками и расцветшая к первой половине II тысячелетия до н. э. явилась колыбелью древнегреческой, а значит, и нашей европейской цивилизации. Греческая мифология прославила Крит сказаниями о богах, героях, первом полете человека. Здесь родился главный греческий бог Зевс, отважный Тесей убил чудовище Минотавра, с Крита вылетели Дедал и Икар, на крыльях из перьев, скрепленных воском. Бесчисленны художественные произведения, созданные на эти сюжеты и в античном мире, и в эпоху Ренессанса, а имена их героев до сих пор остаются нарицательными.
Критское царство было сильной и богатой державой с могущественнейшим флотом и играло значительную роль в международных торговых сношениях с Европой, Северной Африкой и Малой Азией. Первая половина II тысячелетия до н. э. – это период строительства дворцовых комплексов с изумительной фресковой живописью, создания лучших образцов художественной керамики, ювелирных изделий из золота, серебра, слоновой кости, резных печатей. Культура этого периода своеобразна и ни с чем не сравнима. Крит от современных ему обществ Ближнего Востока отличается отсутствием памятников, возвеличивающих правителей и богов, фрески на стенах дворцов изображают животных и растения. Критское искусство легко и динамично, что необычно для бронзового века. В сравнении с искусством Египта и Месопотамии, живопись открывает перед нами совершенно новый мир. Фрески на стенах изображают светскую жизнь: спортивные развлечения («Акробаты с быком». Фреска Кносского дворца. Гераклейон. Музей.), критских красавиц («Дамы в голубом». Фреска Кносского дворца. Гераклейон. Музей.); пленительны изображения летающих рыб, дельфинов, морских животных, которые использованы и в настенной росписи, и в керамике («Ваза с осьминогом». Гераклейон. Музей.).
Где-то в середине II тысячелетия до н. э. греки с Балканского полуострова подчинили себе Кносс и значительную часть Крита. Критское царство погибло в конце XV в. до н. э. в результате какой-то катастрофы. Мнения исследователей расходятся: было ли это извержением вулкана или землетрясением, или же ударом внешнего врага - греков-ахейцев; но так или иначе, а критская цивилизация не возродилась после бедствия. Центр экономической, политической и культурной жизни переместился в материковую Грецию.
МИКЕНЫ
Микены достигли наивысшего подъема между XVI и XIII в. до н. э. Они были раскопаны Г. Шлиманом до критских дворцов, и теперь эгейское искусство иногда называют крито-микенским. Микенское искусство кажется нам более грубым, чем критское, хотя во многом с ним схоже: абстрактные и растительные орнаменты, монотонные процессии, статичность, условность, безликость, нет монументальной скульптуры, религия отражена еще меньше, чем на Крите.
До открытия Микен, где царствовал некогда победитель троян, вождь ахейцев Агамемнон, Шлиманом была обнаружена знаменитая, воспетая Гомером, Троя. Вернее, под холмом, где исследователь вел раскопки, было обнаружено сначала семь, а затем тринадцать древнейших городов, которые возникали на развалинах друг друга.
Микенская держава была сметена нашествием с севера: дорийцы огнем и мечом прошлись по Пелопоннесу.
Несколько веков отделяют эгейскую цивилизацию от «Илиады» и «Одиссеи». Но внутренняя сила крито-микенского искусства, стремление его к крепости, устойчивости уже говорят о переходе в новое качество, высшим завершением которого явится много веков спустя классическое искусство Эллады.
ГОМЕРОВСКИЙ И РАННЕАРХАИЧЕСКИЙ ПЕРИОД
Коренное отличие античной культуры от культуры Египта, Месопотамии или Скифии вытекает из характера греческой мифологии, которую затем, лишь переименовав на свой лад ее богов и героев, заимствовали римляне.
Как всякая иная, греческая мифология представляет собой бессознательно-художественное творчество народа, облекающее в конкретные образы таинственные силы природы. Греческая поэзия, и в первую очередь гомеровский эпос, придали народным сказаниям законченную повествовательную стройность. Греческая поэзия наделила образы, рожденные народной фантазией, совершенно конкретными ярко индивидуальными и величественными чертами, которыми и воспользовались живописцы и ваятели. Недаром Фидий, величайший ваятель древней Эллады, говорил, что, когда он читает «Илиаду», люди представляются ему «вдвое большими». Мифологические сказания Эллады, на которых выросло греческое искусство, совсем по-иному, чем мифы, возникшие ранее в других краях, представили человека в борьбе за торжество над природой. Человек принимает природу, какой она есть, - с ее тайнами и опасностями, которые уже не принижают его. Он борется с ними как умеет, но не мнит восторжествовать над природой заклинаниями, колдовством да рабским поклонением обожествляемым идолам, борьба сулит упоение победой.
«Человек – мера всех вещей», - так говорил греческий философ Пифагор. И потому судьбу и силы природы древний эллин рисовал себе в образе не каких-то гигантских зверей и жутких чудовищ, а богов, то суровых, то милостивых, но, главное, прекрасных и со всеми чертами, присущими человеку, однако еще могущественнее и совершеннее, чем человек. Не звероподобные, а человекоподобные, очеловеченные боги!
ДРЕВНЕГРЕЧЕСКАЯ МИФОЛОГИЯ
Тем, кто интересуется историей культуры, литературой и искусством, знакомство с греко-римской мифологией совершенно необходимо. Ведь, начиная с эпохи Возрождения, писатели, художники и скульпторы стали широко черпать для своих произведений сюжеты из сказаний древних греков и римлян.
Придя в любой из художественных музеев, посетитель оказывается в плену прекрасных произведений великих мастеров русского изобразительного искусства: картин П.Соколова («Дедал, привязывающий крылья Икару»), К.Брюллова («Встреча Аполлона и Дианы»), И.Айвазовского («Посейдон, несущийся по морю»), Ф.Бруни («Смерть Камиллы, сестры Горация»), В. Серова («Похищение Европы»), скульптур таких выдающихся мастеров, как М. Козловский («Ахилл с телом Патрокла»), В. Демут-Малиновский («Похищение Прозерпины»), М. Щедрин («Марсий»). То же можно сказать и о шедеврах западноевропейского искусства, будь то «Персей и Андромеда» Рубенса, «Пейзаж с Полифемом» Пуссена, «Даная» и «Флора» Рембрандта, «Муций Сцевола в лагере Порсенны» Тьеполо или скульптурные группы «Аполлон и Дафна » Бернини, «Пигмалион и Галатея» Торвальдсена, «Амур и Психея» и «Геба» Кановы.
Греко-римская мифология столь глубоко проникла в русскую литературу, что человеку, читающему стихотворения А. С. Пушкина (особенно ранние) и неосведомленному о мифологических персонажах, не всегда будет ясен лирический или сатирический смысл того или иного произведения. Это справедливо и в отношении стихов Г. Р.Державина, В. А. Жуковского, М. Ю. Лермонтова, басен И. А. Крылова и других. Сильнейшее влияние, которое оказала античная культура на развитие всех европейских народов не подлежит сомнению.
Почему же именно мифы небольшого греческого народа, который пытался осмыслить все происходящее вокруг него легли в основу общечеловеческой культуры и обладают столь притягательной силой и так глубоко проникли в представления и образ мыслей современного человека, что он, не отдавая себе и этом отчета, в самой обыденной речи говорит о сизифовом труде (имея в виду бессмысленное, бесполезное времяпрепровождение), о титанических усилиях и гигантских размерах (а ведь титаны и гиганты—порождения богини Земли, боровшейся c греческими богами), о паническом страхе (а это проделки бога Пана, любившего наводить безотчетный ужас на людей), об олимпийском спокойствии (которым обладали древние боги—обитатели священной горы Олимп) или о гомерическом смехе (это безудержный громовой смех богов, описанный поэтом Гомером). К общепринятым сравнениям можно отнести и уподобление могучего и сильного человека Геркулесу, а смелой и решительной женщины—амазонке. Художников, поэтов, скульпторов привлекала прежде всего глубина и художественность мифических образов. Но, по-видимому, не только в этом следует искать объяснение той силы воздействия на людей, которую несла в себе греческая мифология. Она возникла как попытка древних объяснить появление жизни на земле, причины стихийных явлений природы, перед которыми человек был бессилен, определить его место в окружающем мире.
Само создание мифов было первым шагом человека к творчеству и к познанию самого себя. Постепенно из отдельных сказаний, зародившихся в различных областях греческой зем¬ли, сложились целые циклы о судьбах героев и покровительствовавших им богах. Все эти легенды, гимны и песни, исполнявшиеся странствующими певцами-аэдами, с течением времени объединялись в большие эпические поэмы, такие как «Илиада» и «Одиссея» Гомера, «Теогония» и «Труды и дни» Гесиода и множество других, не дошедших до нашего времени. Великие древнегреческие поэты-драматурги V века до н. э. — Эсхил, Софокл, Еврипид—строили свои трагедии на материале древних сказаний о богах и героях.
Древние греки были деятельным, энергичным народом, не боявшимся познавать реальный мир, хотя он и был населен враждебными человеку существами, вселявшими в него страх. Но безграничная жажда познания этого мира пересиливала страх перед неизвестной опасностью. Приключения Одиссея, поход аргонавтов за золотым руном—это запечатленные в поэтической форме все те же стремления узнать как можно больше о той земле, на которой обитает человек. В своих поисках защиты от страшных стихийных сил греки подобно всем древним народам, прошли через фетишизм — веру в одухотворенность мертвой природы (камней, дерева, металла), который потом сохранился в поклонении прекрасным статуям, изображавшим их многочисленных богов. В их верованиях и мифах можно заметить и следы анимизма и самых грубых суеверий первобытной эпохи. Но греки довольно рано перешли к антропо-морфизму, создав своих богов по образу и подобию людей, при этом наделив их непременными и непреходящими качествами—красотой, умением принимать любой образ и, самое главное, бессмертием. Древнегреческие боги были во всем подобны людям: добры, великодушны и милостивы, но в то же время зачастую жестоки, мстительны и коварны. Человеческая жизнь неизбежно кончалась смертью, боги же были бессмертны и не знали границ в выполнении своих желаний, но все равно выше богов была судьба — Мойры — предопределение, изменить которое не мог никто из них. Таким образом, греки, даже в участи бессмертных богов усматривали их сходство с судьбами смертных людей. Так, Зевс в «Илиаде» Гомера сам не вправе разрешить исход поединка героев Гектора и Ахилла. Он вопрошает судьбу, бросив жребий обоих героев на чаши золотых весов. Чаша со жребием смерти Гектора опускается вниз, и вся божественная власть Зевса бессильна помочь его любимцу. Доблестный Гектор погибает от копья Ахилла, вопреки желанию Зевса, в согласии с решением судьбы.
Боги и герои греческого мифотворчества были живыми и полнокровными существами, непосредственно общавшимися с простыми смертными, вступавшими с ними в любовные союзы, помогавшие своим любимцам и избранникам. И древние греки видели в богах существа, у которых все, свойственное человеку, проявлялось в более грандиозном и возвышенном виде. Безусловно, это помогало грекам через богов лучше понять себя, осмыслить собственные намерения и поступки, достойным образом оценить свои силы. Так, герой «Одиссеи», преследуемый яростью могущественного бога морей Посейдона, цепляется из последних сил за спасительные скалы, проявляя мужество и волю, которые он способен противопоставить разбушевавшимся по воле богов стихиям, чтобы выйти победителем. Древние греки непосредственно воспринимали все жизненные перипетии, и поэтому и герои их сказаний проявляют ту же непосредственность в разочарованиях и радостях. Они простодушны, благородны и одновременно жестоки к врагам. Это — отражение реальной жизни и реальных человеческих характеров древних времен. Жизнь богов и героев насыщена подвигами, победами и страданиями. Горюет Афродита, потерявшая горячо любимого прекрасного Адониса; мучается Деметра, у которой мрачный Аид похитил любимую дочь Персефону. Бесконечны и непереносимы страдания титана Прометея, прикованного к вершине скалы и терзаемого орлом Зевса за то, что он похитил божественный огонь с Олимпа для людей. Окаменевает от горя Ниоба, у которой погибли все ее дети, сраженные стрелами Аполлона и Артемиды. Погибает герой троянской войны Агамемнон, предательски убитый своей женой сразу же после возвращения из похода. Величайший герой Греции — Геракл, избавивший людей от многих чудовищ, нападавших на них и разорявших земли, кончил свою жизнь на костре в страшных страданиях. Многострадальный царь Эдип в отчаянии от совершенных им по неведению преступлений, выколов себе глаза, скитается со своей дочерью Антигоной по греческой земле, нигде не находя себе покоя. Очень часто эти несчастные несут кару за некогда совершенные их предками злодеяния. И хотя все это заранее предопределено, они сами себя наказывают за содеянное ими, не ожидая кары богов. Чувство ответственности перед самим собой за свои поступки, чувство долга по отношению к близким и к родине, характерные для греческих мифов, получили дальней¬шее развитие в древнеримских легендах. Мифология греков поражает своей красочностью, разнообразием, богатством художественного вымысла.
Рим, восприняв греческую мифологию и превратив ее в греко-римскую, оказал человечеству огромную услугу. Дело в том, что большинство гениальных произведений греческих скульпторов дошло до нашего времени лишь в римских копиях, за малым исключением. И если сейчас наши современники могут судить о замечательном изобразительном искусстве греков, то за это они должны быть благодарны римлянам. Равно как и за то, что римский поэт Публий Овидий Назон в своей поэме «Метаморфозы» («Превращения») сохранил для нас все прихотливые и причудливые и в то же время такие трогательные в своей непосредственности творения светлого греческого гения – народа, в искусстве которого нашла выражение во всем своем обаянии и безыскусственной правде прелесть человеческого детства.
ЧЕЛОВЕК В ИЗОБРАЖЕНИИ ГОМЕРА
«Воспитатель Греции!» – так назвал Гомера Платон. Гомеровские поэмы «Илиада» и «Одиссея» были записаны лишь в VI в. до н. э., т. е. примерно через три столетия после их создания. Семь греческих городов оспаривали друг у друга право почитаться родиной Гомера. Мы, однако, не знаем в точности, существовал ли Гомер – слепой сказитель, согласно преданию, переходивший из города в город, услаждая пирующих вождей и их ратников напевными стихами. Но и впрямь, по слову Платона, Гомер является воспитателем Греции, ибо на протяжении своей истории древние эллины черпали живительную силу в том эпосе, плоде личного или коллективного творчества, который носит имя «гомеровского» и повествует нам об эпохе, еще более древней, чем гомеровская.
Человек на равной ноге с природой, он в ней – у себя дома. И этот человек, во всем своем осознанном величии, остается человеком со всеми человеческими страстями. Подобно самим богам, которыми он заселил Олимп, древний грек, каким его изображает греческий эпос, вопит от физической боли, молит о пощаде, в борьбе часто хитрит, порой прячется от более сильного, но порой проявляет и удивительное бесстрашие. Героическое всегда сочетается в нем с человеческим.
Таковы герои Гомера. Раненные, они оглашают воздух стенаниями, но не успели вы их признать малодушными, как они уже совершают беспримерные подвиги. Они люди, которым ничто человеческое не чуждо, непосредственные, простодушные и пылкие духом.
ИСКУССТВО
Греческое искусство родилось в слиянии трех очень различных культурных потоков:
• эгейского, по-видимому еще сохранявшего жизненную силу в Малой Азии, которое отвечало душевным потребностям древнего эллина во все периоды его развития;
• дорийского, завоевательного (порожденного волной северного дорийского нашествия), вносящего строгость, простейшую геометрическую схематизацию в художественные стили;
• восточного, донесшего в Элладу образцы художественного творчества Египта и Мессопотамии, законченную конкретность пластических и живописных форм, замечательное изобразительное и декоративное мастерство.
От гомеровского и раннеархаического периодов до нас дошла расписная керамика со строгим геометрическим орнаментом. Вначале это были лишь простые линии и концентричные круги, ритмично опоясывавшие вазы, позднее – более разнообразные мотивы с изображениями людей и животных, опять же построенных из простейших геометрических форм. Но это была лишь подготовительная ступень греческого искусства, утверждающая для него некую норму, некий фундамент. Полностью идеал этого искусства начал проявляться позднее, на новом этапе развития древнегреческого общества, когда родовая организация постепенно превращалась в рабовладельческую и далее – в республиканскую форму правления.
АРХАИЧЕСКИЙ ПЕРИОД
Историческая справка
В VIII – VI вв. до н. э. греческий мир широко распространился по Средиземноморскому побережью, а также вдоль берегов Мраморного и Черного морей. Греческие поселения были независимыми полисами. Ничто в политическом отношении не объединяло эллинов континентальной Греции, островов Эгейского моря, Малой Азии, южного побережья нашей страны и юга Италии. Но политическое разъединение народа уравновешивалось его духовным единством, утверждаемым в общегреческих святилищах, как, например, в Олимпии, где каждые четыре года проходили знаменитые Олимпийские игры. Торговые связи Греции с соседними странами постоянно расширялись, и в области культуры она испытывала их влияние. Но во всем греческом мире философия – «наука всех наук», религия и искусство оставались греческими по духу, по идеалу. Всюду древний грек сознавал себя гражданином своего полиса и строил свою жизнь так, как ему это казалось наиболее целесообразным.
ОСНОВНЫЕ ПУТИ РАЗВИТИЯ ИСКУССТВА
Знаменательный сдвиг в греческой культуре произошел в конце VII – начале VI вв. до н. э. Художественная литература развивается прежде всего в поэтическом жанре, поэзия в это период неотделима от политики (Феогнид, Солон, частично Архилох). Даже такие лирические поэты, как Алкей и Сапфо, отдают дань политике. Басни Эзопа отражают наиболее демократическое направление в литературе и общественном мнении Греции, критикуют социальную несправедливость.
В вазовой росписи человеку начинают уделять основное внимание, его образ приобретает все более реальные черты, бессюжетный орнамент теряет свое былое значение. Одновременно – и это событие огромной важности – появляется монументальная скульптура, главная тема которой опять-таки человек.
С этого момента греческое изобразительное искусство вступает на путь гуманизма. Воспитательное значение искусства возрастает неизмеримо, т. к. творимая им идеальная красота рождает в человеке благородное стремление к самоусовершенствованию.
СКУЛЬПТУРА
Духовное единство греческого мира особенно ярко сказывается в ваянии.
Фронтальность и робкое преодоление скованности движений – выставленная вперед левая нога или рука, приложенная к груди – так выглядят первые из дошедших до нас греческих скульптур, явно отражающих влияние Египта. Кого же изображают архаические статуи? Это обнаженные юноши (куросы), атлеты, победители в состязаниях. Можно без преувеличения сказать, что скульптура Эллады родилась на стадионе. Художник вдохновлялся красотой хорошо тренированного тела, а прекрасные статуи воодушевляли юношей на тренировку, давая им образец вожделенного физического совершенства.
Это коры – юные женщины в хитонах или в плащах. Как правило, греческие женщины не участвовали тогда в спортивных состязаниях, так что красота обнаженного женского тела не сразу засияла в искусстве. Уже на заре греческого искусства скульптурные изображения богов отличаются, да и то не всегда, от изображения человека только эмблемами. Так что в той же статуе юноши мы подчас склонны признать то просто атлета, то самого Аполлона, бога света и искусств.
Лица всех этих архаических куросов, Аполлонов и кор озаряет застывшая, не совсем естественная улыбка. Так что черты куроса или коры не создаюд впечатления подлинно живого человеческого лица, это еще не лица, а лики, как в древнем Шумере.
Для развития всего греческого искусства этой поры характерно упорное совершенствование в реализме. Статуи куросов постепенно освобождаются от былой скованности: обнаженное тело стало живее и гармоничнее, складки одеяний женских изваяний располагаются все более искусно что бы передать движение фигуры, трепет жизни задрапированного тела.
АРХИТЕКТУРА
Дорический и ионический стили
Стилистические особенности, выражающие различные оттенки общегреческого художественного идеала, присущие архаической скульптуре, более явственны в знаменитых памятниках великой греческой архитектуры, увы, дошедших до нас в полуразрушенном виде. Стили, родившиеся в Элладе, живы и по сей день.
В отличие от критской, дворцовой, греческая архитектура была, в первую очередь, храмовой. Но в греческих храмах не собирались молящиеся, т.к. культовые церемонии совершались перед жертвенником под открытым небом. Греческий храм служил исключительно помещением для статуи божества. Храм являлся как бы вместилищем, архитектурным обрамлением вящей красоты.
Уже в архаическую пору в греческой архитектуре ясно выявились два стиля, или, ордера: дорический и ионический. Ордер определяет структуру колонн и покоящийся на них верхней части здания с покрытием.
Дорический, который можно считать основным в развитии греческой архитектуры, отражает начало, внесенное дорийским завоевательным потоком, и характерен для Пелопоннеса и Великой Греции (Сицилии и Южной Италии).
Дорическая колонна представляет собой массивный ствол с вертикальными ложбинками – каннелюрами, который естественно завершает круглая подушка – эхин, поддерживающая более широкую квадратную плиту – абаку. На таких капителях располагается так называемый антаблемент, который состоит из балки – архитрава, который протягивается над колоннами; из фриза, расположенного над ним и расчлененного на несколько частей, увенчанных рельефными изваяниями; и карниза. Выше антаблемента – фронтон в виде треугольника с многофигурной монументальной скульптурой.
Этой строгой геометричности и массивной простоте, властному утверждению мужественного начала в искусстве противопоставлен ионический ордер с его декоративностью, легкостью форм и плавностью линий.
Ионический ордер возник в ионийских городах Малой Азии и на островах Эгейского моря, отражая художественные веяния, идущие с Востока.
Легко вырастая над базой, ионическая колонна как бы распускается кверху, подобно цветку. Соотношение частей в ней тоже основано на математическом расчете, но этот расчет менее очевиден, не стесняет фантазии.
Греческая архитектура эпохи расцвета сумеет гармонически сочетать в одном памятнике оба стиля, выражающие два основных начала греческого художественного гения.
«Застывшей музыкой» назвал греческую архитектуру немецкий философ Шеллинг. Роль колонны в зодчестве эллинов была великой и многообразной. Колонны определяли весь внешний облик храма, опоясывая его по периметру. Выстраиваясь вокруг городской площади (агоры), где происходили народные собрания, или у театра под открытым небом, колонны образовывали портики, служившие убежищем от дождя или зноя. В их тени обосновывались лавочники и менялы; портики часто возвышались и перед частными домами. Так что вся жизнь греческих городов, где процветала торговля и бурлили политические страсти, протекала на фоне или под сенью колонн.
По своему строению греческая колонна идеально соответствовала своему назначению, полностью отвечая таким образом ныне общепризнанному в архитектуре принципу функциональности – и потому греческие ордеры выдержали испытание временем. Функционально совершенная, греческая колонна была совершенной и по своей красоте.
Как и сама природа Эллады, греческое искусство было ярким и многокрасочным. Архитектурные детали и скульптурные украшения храма были ярко раскрашены, что придавало всему зданию нарядно-праздничный вид. Богатая раскраска усиливала реализм и выразительность изображений, к сожалению, чуть ли не вся дошедшая до нас античная мраморная скульптура утратила эту окраску полностью. Но и бронзовые изваяния не дошли до нас в первоначальном виде. Подобно мраморным статуям, они были полихромны: с глазами из стекла или самоцветов, с красной медной пластинкой на губах, часто приоткрытых над серебряной чеканной пластинкой, изображающей зубы, и со многими другими инкрустациями иного цвета, чем бронза. Почти все это ныне утрачено, кроме бронзы, но и она потеряла свой первоначальный солнечный блеск.
ЖИВОПИСЬ И ВАЗОПИСЬ
Чернофигурная и краснофигурная роспись
Цвет в греческой пластике ясно указывает на связь ее с живописью. Дошедшие до нас письменные свидетельства говорят, что живопись почиталась в Элладе наравне со скульптурой, так что лучшие живописцы пользовались такой же славой, как и ваятели. По литературным источникам известно, что монументальная живопись процветала в Элладе уже в VII в. до н. э. Отблеском ее являются разве что три большие метопы (квадратные плоскости на фризе храма), украшенные росписью, а не рельефами, с изображениями мифологических сцен (Афины, Национальный музей).
Но самым ярким отблеском греческой живописи той поры служит ныне греческая керамика, дошедшая до нас в многочисленных и хорошо сохранившихся нередко превосходнейших образцах.
Выше уже было отмечено, что в VII – начале VI в. до н. э. бессюжетный геометрический орнамент уступает место изображению человеческих фигур. Это знаменует новый период в развитии греческой вазописи.
Греческие сосуды были очень разнообразны по форме: овальные амфоры с узкой шейкой и двумя ручками – для хранения вина, зерна, растительного масла и меда; объемистые кратеры с широким горлом – для вина, смешанного с водой, обычного напитка греков; изящные гидрии – кувшины для ношения воды с двумя горизонтальными ручками, чтобы поднимать на голову, и третьей, вертикальной, чтобы снимать с головы; плоские с подставкой и двумя ручками килики – чаши для питья; высокие, удлиненные лекифы – для душистого масла и духов и еще многие другие кувшины и чаши.
Все они отличаются удивительной стройностью, форма каждого сосуда соответствует его назначению, здесь действует тот же закон функциональности, правильность которого мы подтверждаем каждый раз, когда говорим про предмет обихода, что он «красив и удобен». Глядя на иную греческую вазу, мы восхищаемся предельной гармонией формы и росписи, как утверждением единства красоты.
Искусство вазописи быстро совершенствуется в позднюю архаическую эпоху. Чернофигурные вазы характерны для первых трех четвертей VI в., и в их изготовлении первое место занимает Аттика с ее столицей Афинами.
Чернофигурная роспись декоративна. Рисунок наносится на глиняный желтый, розовый или оранжевый фон сосуда. В основе рисунка – силуэт, так что фигура дается не объемно (часто – голова и ноги в профиль, а грудь – в фас). Детали прорабатываются резцом, как при гравировке по металлу. Тело женских фигур окрашивается в белый цвет. Вся неразрисованная часть вазы покрывается лаком, который придает ей металлический блеск.
Великолепнейшим образцом аттической чернофигурной керамики является знаменитая ваза «Франсуа» (около 560 г. до н. э. Флоренция, Археологический музей), названная так по имени открывшего ее археолога. И гончар, давший форму этому кратеру, и художник, его расписавший, оба подписали свою работу (Клитий и Эрготим).
Пять поясов, девять мифологических сцен, двести фигур. Торжественное шествие богов на свадьбу, битвы, охота на вепря; люди, кони, кентавры, мчащиеся колесницы… Все это, вероятно, навеяно ныне утраченной монументальной росписью. Здесь отсутствует трехмерность, царит условность. Но изумительно гармонично распределение фигур на плоскости, идеальный порядок в распределении их по поясам, причем масштаб фигур возрастает от крайних поясов к среднему, что придает всей композиции величавую декоративность, в которой и бурный динамизм, и строгая размеренность. Та же величавая декоративность и в самой форме кратера, ручки которого увенчивают своими мощными волютами верхний пояс росписи.
В конце VI в. до н. э. в вазописи наступает коренной перелом: чернофигурную роспись сменяет более совершенная – краснофигурная. Сами фигуры оставляются в теплом цвете глины, а фон покрывается блестящим черным лаком. Детали уже не процарапываются, а обозначаются тонкими черными линиями, более мелкие – едва заметными бледно-желтыми штрихами. Это позволит в дальнейшем располагать фигуры в пространстве объемнее, более изощренным рисунком «вырывать» их из плоскости, прорабатывать их мускулатуру, передавать тонкие складки одежды, кайму, волнистые локоны.
Среди шедевров Эрмитажа находится особенно характерная для ранней краснофигурной росписи ваза работы знаменитого мастера Евфрония, изготовленная около 510 г. до н. э. Это так называемая пелика – сосуд для вина и масла. Сюжет росписи: первая ласточка. Мужчина, юноша и мальчик, над ними – летящая ласточка. Надписи, начерченные пурпуром: «Смотри, ласточка!» – «Да, клянусь Гераклом!» – «Вот она! Уже весна!»
Конечно, это еще архаическое искусство. Контуры фигур угловаты, их движения неловки. Но важно, что фигуры задвигались, они поворачиваются, оживленно жестикулируют.
Греческое искусство конца VI и начала V в. до н. э. остается, по существу, архаическим. Даже величественный дорический храм Посейдона в Пестуме, со своей хорошо сохранившейся колоннадой, построенный из известняка уже во второй четверти V в. до н. э. не являет полного раскрепощения архитектурных форм. Массивность, приземистость, характерные для архаической архитектуры, определяют его общий облик.
То же относится и к скульптуре храма Афины на острове Эгина, построенного после 490 г. до н. э. Знаменитые его фронтоны были украшены мраморными изваяниями, часть которых дошла до нас (Мюнхен, Глиптотека). И хотя здесь уже есть значительный прогресс в одномасштабности исполнения фигур (раньше ваятели располагали фигуры по треугольному фронтону, изменяя их масштаб; здесь же фигуры ближе к центру стоят в полный рост, боковые изображены коленопреклоненными или лежащими), но вся композиция еще недостаточно слитна, подчеркнуто симметрична, на ликах сражающихся блуждает странная архаическая улыбка, нет подлинной свободы и раскрепощенности в движениях.